Бастард де Молеон

Дюма-отец Александр

Аженор повернулся к Мюзарону; тот, улыбаясь, закидывал за спину арбалет, из которого только что выпустил стрелу, поразившую мавра в сердце.

– Видите, сеньор, – сказал Мюзарон, – В том, что я сделал, есть два преимущества: во-первых, я против воли неверного, отправил его в рай; во-вторых, помешал ему крикнуть «Стой! Кто идет?» Теперь вперед, никто нам больше не мешает, на террасе никого, путь свободен!

Они спрыгнули в ров, который перешли вброд. Вода стекала по латам рыцаря, словно по чешуе рыбы. Мюзарон же, неизменно предусмотрительный и исполненный

достоинства, снял верхнюю одежду, и водрузил ее на голову. Когда они добрались до дерева, он быстро оделся; пока его хозяин отряхивался, выплескивая воду из всех отверстий доспехов, Мюзарон первым вскарабкался на макушку дерева, на высоту крепостной стены. – Ну, что там? – спросил Молеон.

– Ничего, – ответил оруженосец. – Правда, вижу дверь, ее никто не охраняет. Ваша милость разнесет ее двумя ударами топора.

Молеон тоже забрался на дерево и сам смог убедиться в правдивости слов Мюзарона. Путь был свободен, и лишь указанная дверь, запиравшаяся на ночь, преграждала проход с террасы в покои пленницы.

Как и советовал Мюзарон, Аженор, просунув между камней острый кончик топора, сорвал замок, потом – два засова.

Дверь открылась. За ней оказалась витая лестница, служившая потайным ходом в покои королевы; парадный вход находился во внутреннем дворе. На втором этаже они нашли еще одну дверь, в которую рыцарь постучал три раза, но ему никто не ответил.

Аженор догадался, что королева опасается неожиданностей.

– Не бойтесь, мадам, [78] это мы.

– Я прекрасно вас слышала, – ответила из-за двери королева. – Но не обманываете ли вы меня?

– Я вас не обманываю, мадам, – сказал Аженор, – потому что я вскрыл дверь, чтобы дать вам возможность бежать. Я убил часового. Мы перешли ров – это было делом нескольких минут, – и через четверть часа вы будете на свободе, далеко отсюда.

– Ну а от этой двери есть у вас ключ? – спросила королева. – Я же заперта.

78

Мадам – в данном случае обращение к королеве, равнозначное словам «государыня», «ваше величество».

Вместо ответа Аженор проделал ту же операцию, что так успешно удалась ему с нижней дверью. Через несколько минут дверь в комнаты королевы тоже была взломана.

– О Боже мой, как я вам благодарна! – воскликнула королева, увидев своих освободителей. – Но… но где же дон Фадрике? – спросила она дрожащим, еле слышным голосом.

– Увы, мадам, – медленно ответил Аженор, преклонив колено и протягивая королеве пергамент, – дон Фадрике… Вот его письмо.

При свете лампы Бланка прочла письмо.

– Значит он в опасности! – вскричала она. – Эта записка – последнее прощание человека, идущего на смерть!

Аженор промолчал.

– Во имя Неба! Во имя вашей дружбы с великим магистром, скажите, погиб он или жив? – умоляла королева.

– В любом случае, как вы понимаете, дон Фадрике

приказывает вам бежать.

– Но к чему бежать, если он погиб? – вскричала королева. – Если он умер, зачем мне жить?

– Чтобы исполнить его последнюю волю, мадам, во имя его и вас потребовать мести от вашего брата, короля Франции.

В эту секунду внутренняя дверь в покои распахнулась; появилась бледная и перепуганная мамка Бланки, что приехала с ней из Франции.

– О мадам, замок заполнили вооруженные люди, приехавшие из Севильи, – сказала она. – Они говорят, что вас хочет видеть посланец короля.

– Надо уходить, мадам, нельзя терять ни минуты, – сказал Аженор.

– Наоборот, – ответила королева, – если они сейчас не найдут меня в замке, за нами бросятся в погоню и непременно схватят. Будет лучше, если я приму этого посланца, а потом, когда он успокоится, увидев меня и поговорив со мною, мы убежим.

– Ну, а если ему даны зловещие приказы, если у него дурные намерения? – возразил рыцарь.

– От него я узнаю, жив или мертв дон Фадрике, – упрямо настаивала королева.

– Хорошо, мадам, если вы принимаете этого человека лишь поэтому, я сам скажу вам правду: увы, дон Фадрике мертв!

– Если он погиб, какое мне дело, зачем приехал сюда этот человек! – возразила королева Бланка. – Думайте о себе, мессир де Молеон, вот и все.

Потом, поскольку рыцарь все еще хотел ее удержать, она величественным жестом велела ему повиноваться и вышла.

– Сеньор, послушайте меня, – сказал Мюзарон, – оставим королеву заниматься ее делами, раз она так хочет, и подумаем, как нам выбраться отсюда. Мы нелепо погибнем здесь, сеньор, я предчувствую это. Отложим на завтра бегство королевы, а сперва…

– Молчи! – приказал рыцарь. – Королева будет свободна сегодня ночью, или я умру!

– Тогда, сеньор, давайте хотя бы поставим двери на место, чтобы мавры ничего не заметили, если пожелают осмотреть террасу. Они же найдут труп часового, сеньор.

– Брось его в воду.

– Это мысль, но хороша она не больше, чем на час… Он всплывет, этот упрямец.

– Бывают случаи, когда час – это целая жизнь! – патетически воскликнул рыцарь. – Ступай!

– Как мне хотелось бы и уйти, и быть с вами! – воскликнул Мюзарон. – Если я останусь, они найдут мавра, если уйду, то буду бояться, как бы с вами не случилось несчастья, пока я оставлю вас одного.

– А что, по-твоему, со мной случится, если при мне и кинжал и меч?

– Гм! – пробормотал Мюзарон.

– Ступай же, не теряй времени.

Мюзарон уже пошел к двери, но внезапно остановился:

– Ага! Слышите, сеньор, этот голос?

До них, действительно, донеслись обрывки нескольких, довольно громко сказанных слов, и рыцарь это слышал.

– Похоже, это голос Мотриля! – вскричал Аженор. – Но быть этого не может!

– От мавров всего можно ждать – и ада и волшебств, – возразил Мюзарон, бросаясь к двери с такой поспешностью, которая свидетельствовала о его желании поскорее оказаться на вольном воздухе.