Бастард Ивана Грозного — 2
Шрифт:
Матрос пожал плечами.
— Ты долго на флоте?
— Полгода, — грустно ответил матрос.
— А карта хоть есть?
Матрос вынул какой-то обрывок.
Александр уже тогда интересовался морем и всем, что с ним связано, и, глядя на лоскут карты понял, что попасть на противоположный край Русского острова в сплошном тумане маловероятно.
— Фига себе, у вас служба?! — Удивился он. — Не любят вас моряки, Юрьич!
Капдва пожал плечами.
— Мы их тоже.
Вдруг другой матрос крикнул:
— Вижу тень!
Он тыкал рукой в сторону, где, действительно просматривался силуэт небольшого судна.
— Эй на борту! — Крикнул Юрьич, — Уши далеко?!
— Да вот, напротив стоим, — ответили браконьеры.
— О! Сказал Санька. Я вас сейчас выведу на чистую воду.
Он уже изрядно выпил и ему вдруг показалось, что он ощутил карту. Он тогда интересовался экстрасенсорикой.
— Рули левее.
Они шли самым тихим ходом, пялились в туман, в котором ничего не было видно, а Санька командовал: Левее, ещё левее, ещё левее. И вдруг выглянуло солнце. Оказалось, чо они стояли у входа в пролив Старка. Сказать, что все о#уели, это не сказать ничего. Санька же молча принял поздравления и сказал свою сакраментальную фразу: «Наливай, а то уйду…».
Вот и сейчас он пробовал соединиться с «эфиром» более приземлёнными методами.
— Глубина десять!
— Так держать!
— Вижу землю прямо по курсу!
— Где-то тут, — сказал сам себе Санька.
— Глубина семь!
— Убрать фок!
Передний парус упал вниз и команда уложила его на гик.
— Глубина пять, четыре, три, два…
Киль заскрежетал о дно.
— Что вы делаете?! — вскрикнул купец. Мы сядем на мель!
— Херня вопрос! Бросить якорь!
Якорь отвязали от борта и он ушёл под воду. Корабль дёрнулся и остановился.
— Зачем мы тут? — спросил купец встревоженно.
— Вижу дымы! — крикнул вперёдсмотрящий.
— Ну вот, дымы, значит посёлок, — благодушно сказал Александр.
— Зачем нам посёлок? По уставу нельзя русам в иные порты заходить и обманом торговать. У тебя могут забрать корабль, а нас посадить в Замок. В Выборге очень высокая башня.
— Нам в посёлок? Совсем не зачем. Мы и не пойдём никуда. У нас и шлюпки нет… Мы на мель сели. Ночевать тут будем, пока прилив не придёт.
— Какой прилив?! — Возмутился Никляев. — Какие тут приливы?! Это тебе не Англия! В Балтии прилив фута три-четыре не больше!
— Да? — удивился Санька. — Ну что ж, так сниматься будем.
Купец, поняв, что никто не собирается высаживаться на берег, успокоился.
— Боцман, двух вахтенных на борт. Вахта четыре склянки. Паруса уложить и увязать, но не чехлить. Всем можно отдыхать. Вынесите раскладной стол на палубу, кресла и пледы. И мы перекусим чем бог послал, — объявил капитан.
Южный ветер развернул корабль кормой к берегу и из кресел, поставленных на палубе перед фоком[2], в лучах заходящего, но ещё стоящего высоко солнца, был хорошо виден небольшой посёлок. Под парусами корабль выравнивался, а в «спокойном» состоянии его корма находилась ниже носа.
Качало не сильно, но кружки со сбитнем, разогретым на палубной жаровне, приходилось держать в руках.
Санька чувствовал щенячий восторг и никак не мог его в себе подавить. Он смотрел на чужой берег и представляя карту понимал, что это уже заграница. Когда-то давно в его времени это была Российская территория, сейчас это была Финляндия — часть огромной Швеции, стремящейся ещё больше расшириться на восток и на юг.
В это время все строили флот. Кроме России, конечно. Но вот, Санькиным энтузиазмом Русь вышла к Балтийскому морю и начала строить корабли. Процесс, запущенный Санькой, уже, наверное, не остановить, думал он. Мокша и его работники куют, льют и режут из дерева необходимые для постройки кораблей детали: эзельгофты[3], рымы и обухи, бугели, шарниры и блоки. В корабле столько металлических и деревянных деталей помимо корпусных, что Санька без трёх лет подготовительных работ не построил бы и одного корабля. Или строил бы его лет десять.
А паруса? Без того льняного качественного ткачества, что организовал Санька в Коломенском, хороших парусов бы не сшить. Только методом проб и ошибок, диких споров и ругани Санька убедил ткачей брать более тонкую нить и укладывать их плотнее друг к другу.
Опыт плавания по рекам показал, что льняные ткани растягиваются и пузырятся, что для плоских парусов не есть хорошо, но зато мягки в мокром состоянии и прочны. Мечтал Санька о шёлковых парусах, но столько шёлка сырца в Московии не было.
Ни о чём говорить не хотелось. Корабль мягко покачивало килевой качкой. Купец вскоре ушёл в каюту, а Санька задремал прямо в шезлонге.
— Прямо по курсу лодка! — Крикнул вахтенный на баке[4], и Санька подумал, что корабль ещё движется, а он задремал.
Но потом понял, что корабль стоит на якоре, а кричать так положено. Не «по носу» же кричать? Понос — это не для моряков. Санька усмехнулся, когда вспомнил, что понос — в этом мире означает женскую беременность.
Рыбацкий парусник возвращался с рыбалки. На его бортах и корме виднелись сети. Большой прямой парус трепыхался на слабом ветру. Рыбаки помогали судёнышку вёслами. Скорее всего, рыбаки издали приметили мачты и сейчас, уже приняв решение, шли к кораблю уверенно.
Они проходили совсем рядом и Санька услышал разговор рыбаков промеж собой. И ему показалось, что он его понял. Интонационно говор финнов очень походил на мокшанский. Санька удивился.
— Wir brauchen Wasser! (Нам нужна вода!) — крикнул он по-немецки.
— Also gehtan Land! Da ist ein Fluss! (Так идите на берег! Там река!) — Крикнули в ответ.
— Wir haben das Boot verloren! (Мы потеряли лодку!)
— Nur gegen Geb"uhr! (Только за плату!)
— Wir zahlen! (Заплатим!)
— Von was? (Чем?)
— Was ist n"otig? (Что надо?)
— Мука! (Mehl!)
— Ein Fass Mehl f"ur f"unf F"asser Wasser! (Бочонок муки за пять бочек воды!)
— Taugt! Bereiten Sie die F"asser vor! (Годится! Готовьте бочки!)
Солнце уже садилось, когда баркас вернулся за бочками. Он прижался к борту ближе к корме и принял пять бочек. Видно было, что рыбаки еле держались на ногах от усталости.
— Кто у вас старший? — Спросил Санька.
— Что надо? — Хриплым голосом спросил один.
— Вы можете приплыть с водой завтра. Мы не сильно торопимся.