Бастион: Ответный удар
Шрифт:
– Молодых?.. – прошептала я. – Славянских?..
– Что ваш поступок опрометчив, а роман – взрывоопасен… Ей-богу, Дина Александровна, ну что за девчачье поведение? Вы же не в растворе живете…
– Что вы предлагаете? – я сглотнула.
– Изъять роман из редакции, копии уничтожить и никогда о них не вспоминать. Поверьте, мы стараемся ради вашего же спокойствия.
– А я кушать хочу…
– Вам заплатят. Знаете, Дина Александровна, наша ассоциация весьма и весьма влиятельна, и что касается работы со спецслужбами…
– Самуил Яковлевич, – я обрела голос, – не заставляйте менять мое мнение о вас на противоположное. Работе со спецслужбами обучены все эмигранты из Страны Советов, в том числе я. Поэтому давайте оставим намеки на угрозы. Во-первых, я хочу кушать. Во-вторых, кушать хочет мой сын. В-третьих, он должен получить достойное образование. Скажем, в колледже «Стрибро Прага» на площади святого Вацлава, устроит?.. В-четвертых, мой дом дважды заложен и перезаложен, и если до ноября не будет внесена плата, нам придется встречать пятнадцатую годовщину «бархатной революции» под Карловым мостом, а этого бы не хотелось… В-пятых…
– Достаточно, – густо обливаясь румянцем, прервал мои перлы дядя Сэм.
Я изготовилась к отражению атаки. Но он очень непонятно развернулся и ушел, злобно распахнув на крыльце зонтик.
А через несколько дней, к своему изумлению, я обнаружила у себя в банке на текущем счету круглую сумму. Не в размерах, конечно, Гонкуровской премии, но вполне достаточную, чтобы на склоне лет протянуть месячишко-другой.
А свой роман с тех пор читала только я. Особенно перед сном. И большей частью те места, где упоминался персонаж по имени Туманов…
Брякнул телефон. Я подскочила, всклокоченная. Вернулось чувство незащищенности. Бог знает, что творится в этих ваших…
– Слушаю…
– Диана? – Голос Карела, вопреки обыкновению, был каким-то взволнованным. – Ты не спишь?
– О, господи, Карел… – я облегченно вздохнула. – Как ты догадался?
– О чем?
Что-то со скрипом провернулось в голове. По-хорошему в два часа ночи главный редактор самой толковой в Праге «желтой» газеты «Адамит» Карел Смрковский должен спать в объятиях жены Ружены, а не названивать приятельницам.
– У тебя неприятности? – поинтересовалась я.
– Да, – ответил он упавшим голосом.
– У меня тоже, – вздохнула я.
– Я подъеду минут через пять. Жди меня у калитки. Времени нет, Диана…
Кошмар разрастался, принимая забытый размах. Я впотьмах выбежала из дома: поверх халатика на голую попу – курточка, в голове – ни папы, ни мамы. Лахудра несчастная, цирцея из клиники…
– Пани, вы куда? – спохватился спящий в холле.
– Не кудыкай, – огрызнулась я. – Ко мне приятель едет…
– Пани, не положено! – крикнул он вослед.
Но я уже сверкала пятками. Положено, не положено…
– Подождите, пани, – всплыл тот, который подпирал калитку. – Вам нельзя выходить…
– Я на минуточку, – бросила я. – Видите фары? Это едет мой старый добрый друг, с которым мы не виделись целую вечность…
Слегка озадаченный, он не стал выступать, а приподнял свой шапокляк и, почесав лоб, отступил в тень.
«Корвет» Карела подкатил почти бесшумно. Я шмыгнула в калитку. Но то ли зацепилась обрывками халата за гвоздь, то ли еще за что да вдобавок эта вечная приступочка – в том месте, где плита дорожки переходит в землю с одуванчиками. Да плюс суетливость – из-за нее я сегодня ну ровным счетом не того… Короче, растянулась. А вставать передумала. Потому что тотчас над головой загрохотали выстрелы…
Как долго это продолжалось? Воистину, вечность…
Много позже люди расскажут, что своим спасением я обязана бдительному полицейскому в кустах, который очень кстати отметил ствол в окне и не растерялся. Раненный в плечо и локтевой сустав, он продолжал вести прицельный огонь, и когда подоспела подмога, оказалось, что шофер «Корвета» мертв, пассажир сбежал, на полу машины два автомата «узи», а я продолжаю кататься по земле и орать дифтонгами. При более тщательном досмотре поля брани обнаружилось множество стреляных гильз плюс какое-то подозрительное скрюченное тело на заднем сиденье. Это был молодой еще мужчина приятной наружности, руки-ноги у него были связаны, изо рта торчал кляп из промасленной ветоши. Лицо мужчины перекашивала судорога, и невзирая на то, что его тело не пострадало от обстрела, он был мертв. Прежде чем хлопнуться в обморок, я сообщила, что мужчину зовут Карел Смрковский, а умер он от того, что разбухшие полипы вкупе с запущенным гайморитом категорически не позволяли ему дышать носом.
На сей раз Фемида прозрела: первое событие не случайно, и за пани ведется целенаправленная охота. Выведя меня из обморока, они провели обстоятельный допрос – четко и детально – с целью выяснить мою подноготную. На двадцать пятой минуте раунда я сползла со стула.
– Ох, пани, хлебнем мы с вами, – вздохнул поручик Кречек. – Ну хорошо. Ступайте отдыхать. Отныне ваш домик будет охраняться круглосуточно, а мы приложим все силы к тому, чтобы найти, откуда растут ноги. Но вы должны нам помочь, не забывайте об этом. Кстати, госпожа, – пан поручик обаятельно улыбнулся. – Могу вас порадовать. При убитом шофере «Корвета» найдены документы на имя Ивана Курицына, сотрудника посольства России в Республике Чехия. Но это виртуальность, пани. Человека с такой фамилией в российском посольстве нет.
Я тоскливо молчала, перебирая пуговицы.
– И второе, – продолжал Кречек. – Наши люди успели побывать на квартире Карела Смрковского. И вы знаете, пани, – пан хомяк задумчиво сцепил пальцы, – похожая картина. Пани Ружена лежит в постели, связана по рукам и ногам, во рту кляп. Одно радует – в отличие от пана Карела у нее, кажется, нет гайморита.
– То есть она жива? – прошептала я.
– В целом, – кивнул поручик…
Я валялась на кровати в полном душевном смятении и с пятого на десятое пыталась выстроить простейшую логичку. Ну ладно, думала я, ты худая, в тебя трудно попасть. Твою фигуру не исправить никакими пончиками. Но трудно – не значит невозможно, верно? Когда-нибудь в тебя попадут. Не пулей, так кирпичом. Не кирпичом, так пулей. А тебе это зачем?.. Из-за тебя уже погиб Карел… После первого прокола они поняли, что теперь у твоих ног будет крутиться полиция, и стали действовать иначе – через любовничка. Но как узнали, что Карел – любовничек? Об этом никто не знает в этом городе. Да кто они такие, господи?..
Впрочем, неважно. Они ворвались в квартиру Смрковских, шантажируя здоровьем жены, тыкая словом «любовница» (двойной прессинг), прямо из дома и позвонили, вынудили сказать несколько слов, а потом скрутили, заткнули рот и повезли на мою «фазенду». Откуда им знать, что я застряну в калитке, а под кустом сыщется бравый коп? Они гнали, они даже не удосужились оглянуться – как там их жертва…
Тут меня охватили рыдания. Вот уж верно – что имеем, не храним, потерявши, плачем. Никогда я не любила Карела. Какая там любовь! Любовь дается только раз, а мне она уже давалась… Но ведь существуют иные понятия: привязанность, уют, привычка, хорошее настроение. Могу вас уверить, они не хуже любви. Нет, они даже лучше любви – потому как не влекут за собой долгосрочных обязательств…