Бастион: война уже началась
Шрифт:
Тропа была устлана камнями и сорной чепухой. Топтали ее явно не люди. Через четверть часа окольными путями Туманов слез с горы и нырнул в придорожный овраг. Поросший низкорослыми ивами, он мог сокрыть в своем чреве целую армию с обозом, и Туманов, весьма довольный этим обстоятельством, двинул было на восток, полагая незасвеченным добраться до «блокпоста», но услышал шум и насторожился. Совсем рядом заскрежетали тормоза. Он сгруппировался и, готовый на последний бой, сел за пыльной ивушкой. Посреди дороги – капотом в Бирюлино – стоял грязно-зеленый «Урал» для перевозки личного состава. Пыхтел, рыгая смрадом. Из-под тента выбирались двое с «акээмами». Выбрались, спрыгнули на грунт, один махнул водителю:
– Пошел!
«Урал», надсадно кашляя, тронул с места. Мелькнул околышек офицерской фуражки.
Вихрастый коротышка в расстегнутой до пупа гимнастерке и шапчонке задом наперед бросил что-то резкое детине с пухлыми губами. Губошлеп подобострастно закивал, взвалил на плечо худой вещмешок, туда же автомат, что-то боязливо попросил. Коротышка нахмурился, но потом снисходительно махнул ручонкой, вытянул из кармана пачку «Примы». Выдал бойцу курева на раз и, волоча приклад по грунтовке, поплелся наискосок – в овраг. На ногах у парня красовались сине-белые кроссовки – китайский «Адидас». А может, таиландский. Не лучше.
Туманов задумался. На физиономии бойца сочной зеленью цвело похмелье. На вопиюще-неуставных кроссовках – три дня до дембеля. Годовщина дедовщины. Понял. Сам был из тех. В кроссовочках, правда, не щеголял (времена не те), но «Далярчиком» и «спотыкачиком» не брезговал.
Словом, добыча своим ходом топала в западню. Смущал один аспект – есть ли ему с того барыш?
Не создавая шума, он двинул наперерез. И наткнулся на солдатика, когда тот уже расположился, разморенный, на склоне под ивушкой и вовсю задавал храпака, натянув на глаза кепку. Автомат лежал под кустом. Ясненько, сообразил Туманов, – молодого на пост, а сам… одной ногой дома. Пухлый тюфяк – напарник топтался на дороге метрах в семидесяти, докуривал сигарету. Неповоротливая тушка отчетливо проступала сквозь прорехи в листве. Полгода в армии – на глазок определил Туманов. Шнурок. К службе притерпелся, уже не в диковинку. Тащит, как может. А куда деваться?
Лезвие «перочинки» легло на гусиную шейку отдыхающего. Правая рука сжала кулак, колено уперлось в худосочный живот.
– Парень, не ори, полосну.
– Ты че, Коржак, охренел… – закудахтал было боец, но заткнулся – Туманов удвоил нажим, незаметно перевернув лезвие оборотной стороной: не царапнуть бы парня. Век же каяться…
– Я не Коржак, – прошептал он зловеще. – Я хуже. – Он приподнял козырек жертвы, чтобы парень узрел перед собой решительные глаза взрослого дядьки со свинцовой щетиной. Тот узрел, разинул рот… – Слушай меня, пацан, и закрой поддувало, – продолжал Туманов. – Мне терять нечего, я убью и не замечу. Так что любой твой вяк – это в твой же пассив. В могилу, иначе говоря. Обдумаешь? Обдумай. Минута пошла.
Фактически он дал ему секунд десять. Парень шнырял зрачками, явно обалдевший (а как не обалдеть: служили мы, служили, никого не трогали…), но в принципе молчал, в зазнанку не кидался.
– Обдумал?
Солдатик осторожно кивнул. Туманов убрал нож, завладел автоматом. Опустил предохранитель на одиночный огонь – до второго щелчка, оттянул без лязга затвор. Перебрался на другой бережок овражка и, отчаянно себя срамя (ай да молодец против овец…), наставил на парня ствол.
– А теперь давай бухтеть. Утоляй мою информационную жажду.
– Слушай, мужик, перестань, а? – заканючил защитничек, принимая положение сидя. – Ну какого хрена ты ко мне прилип? Я тебя трогал?
Обкакался не на шутку боец. А как же – дембель в опасности. Угроза катит. Но выслушивать мольбы и воздыхания у Туманова времени не было.
– Сколько осталось, Аника-воин? – спросил он волевым голосом.
– Чего сколько? – заморгал солдат.
– До дембеля, дубина.
– А… – Мальчишка расслабился, зашевелил губами. – Да нисколько… Залетел я тут, по пьяни. Кабы не замполит, давно бы дома сидел. Я сам из Нижнего. Из волгарей я… А тебе чего надо, мужик?
– С вечера опять возлиял?
– Ну… Имею право.
– Имеешь, имеешь. Звать-то как?
– Кирилл…
– Короче, Кирюха. Убить я тебя не убью, если сам, конечно, не попросишь. Но припугнуть обязан. Отвечаешь вкратце, без соплей и пронзительную правду. Откуда войско?
Дембель швыркнул носом:
– Автобат из Устюгана… Обеспечение РЛС, погранзоны…
– Но ты не водила, – Туманов задумчиво обозрел атрибуты воинской символики. По нарукавному шеврону карабкался дюжий мишка – эдакий Балу сибирских джунглей. Сибирский, значится, округ (или как он там, после укрупнения?). В петличках полыхали молнии с крылышками – связь.
– Мы караульная рота, – пояснил пацан. – Сторожим автобазу, РЛС, ЗКП, «губу», склады горюче-смазочные… Приписаны к автобату.
– Сколько ваших на дороге?
– Два взвода… Человек шестьдесят. Есть еще взвод в Устюгане и взвод в этом…как его… в Бирюлино.
Туманов поморщился. Приплымши называется. «Иллюзии гибнут, факты остаются». Три штыка на километр, и никаких гарантий, что вся братва торчмя торчит посередь дороги. Кто в овраге, кто в кустах – в зависимости от приказа.
– Когда выставили?
Парень стал кусать губы. Что-то с памятью его стало.
– Позавчера… Программа «Время» уже кончилась… Да, точно. Часиков в девять пришел приказ. Ну, к десяти и выдвинулись. Два взвода отстояли сутки – ни хрена не поймали, вчера их сменили, сегодня с утра – новая пересменка…
Все монтировалось. И связь времен не распадалась. В девятом часу они с Динкой махнули через «вольер» и пропали, оставив с носом лоботрясов из наружной охраны. Обнаружить тела «сереньких» – дело минутное. Тайгу еще не прочесывали, техтерриторию не обыскали, а приказ блокировать большак (да, видимо, и не один большак) уже шел. Браво. Надо воздать должное организаторам «Эреба». Эта хмурая контора не только ведает судьбами людей, но и взмахом руки движет войсками. А то и не только войсками.
– Кто отдал приказ?
Парень воззрился на Туманова, как на безграмотного подготовишку. Напуган был, не без этого, но нашел, однако, лазейку выразить презрение.
– А кто, как не комбат, отдает приказы?
– Тебе виднее. А ему кто?
Солдат принялся нервно мусолить ворот гимнастерки, из которого торчал нестираный подворотничок.
– Мужик, ну че ты докопался, как пьяный до столба? Ну не знаю я. Мне это надо? Комбат не разъяснял. Вызвал комвзводов, кто был в роте, поставил задачу, а те построили пацанов – и на тебе…