Басурмане
Шрифт:
– Да ладно, Даш. Это ж такая романтика: ночевать посреди степи, слушать волны! Жалко шампанского нет. Ну, минералка вроде должна быть в багажнике, какие-никакие всё же пузырьки. Купаться будем при луне! – хотя купаться сейчас хотелось меньше всего. Антон пытался изобразить беззаботность, но получалось не очень убедительно.
Они сидели в машине. Без музыки и с выключенными фарами. Посреди ночи, и как будто одни во всей вселенной. В машине нашелся плед. Антон укрыл любимую, она прижалась к нему и молчала. Успокоилась. Лучше остаться до утра здесь. Надо попробовать уснуть. А светает сейчас рано, тогда и в деревню вернемся.
Оба они погрузились в какой-то неспокойный, тревожный сон, и вдруг его прервал телефонный звонок:
– Антоха, вы где пропали?»
– Тимофеич, с машиной что-то, да и с телефоном тоже, – связь опять оборвалась.
– Может он все-таки услышал нас? Может понял, где мы? – Даша, как могла, старалась сохранять спокойствие, хотя это было нелегко.
Они опять задремали, а может и не просыпались, а может этот звонок им только приснился? Прошло четверть часа, или полночи, трудно сказать точнее. Но, как бы то ни было, тьму вдруг прорезал резкий свет фар, и прямо перед их «Маздой» затормозила старенькая раздолбанная «Нива»: «Тоха, ну ё-моё, предупреждал же, нечего здесь по ночам шастать». Из «Нивы» вылез Тимофеич, с ним были еще двое мужичков. «Машину вашу здесь оставим, подождет, завтра за ней вернемся. Берите, что нужно, прыгайте сюда и погнали домой».
Антон усадил Дашу на заднее сидение, завернул в плед, сел рядом, и вся делегация направилась в сторону деревни. Спрашивать ни о чем не хотелось. Сейчас всё было неважно. Всё подождет до утра.
Даша заснула мгновенно, как только опустила голову на подушку. Но спала она неспокойно: слышалось, как за стеной дома ходит тяжелой поступью кто-то. Подойдет к окну, постоит, и дальше пойдет. Ночь была ветреная, ветки хлопали по окну, по стенам, по крыше. Но шаги – это были точно шаги! – опять повторялись рядом, где-то совсем рядом. Она крепче прижималась с сопящему Антохе, и засыпала снова. И вот опять, тихо-тихо, будто к их кровати кто-то осторожно подходит. Ох, скорее бы утро, чтобы все эти призраки разбрелись по своим оврагам!
Проснулась она от того, что кто-то толкнул ее в плечо. Опять сон, подумала Даша. Но открывать глаза было страшно. Этот кто-то склонился над кроватью и смотрел на нее. Она это чувствовала и вжималась в подушку. «Уходи, уходи, уходи», – говорила Даша про себя этому кому-то. А он – этот кто-то – не обращал внимания, его рука тронула ее волосы и мягко коснулась головы. «Антошка, здесь кто-то есть!» – простонала она, не открывая глаз.
«Даш, ты чего?» – сонный Антон проснулся и поднял голову. «А ну брысь!»
На Дашиной стороне кровати, у ее головы, развалился огромный котище. Он лежал спокойно и невозмутимо, перебирал мохнатыми лапами и довольно урчал.
За завтраком Тимофеич угощал таинственными историями:
– Место это называется Дурман-гора. И оно ведь не спроста так называется! Там странные вещи происходят. То, что машины глохнут, это нормально. Ни с того ни с сего – хоп, и не заводятся. Не вы первые, не вы последние. Связь там пропадает постоянно. Ну и упадок сил, голова кружится, всё такое… Почувствовали, а? – Тимофеич торжествовал.
– Да ладно Вам, байки всё это. Аккумулятор мне менять надо было, не успел перед поездкой. Связи нет – ну, бывает. Стечение обстоятельств, в общем, – утром Антон был явно бодрее, чем вчера вечером.
– Ну, стечение так стечение, – рассмеялся Тимофеич. – Тут такое постоянно стекается. Многие не верят, а потом сами убеждаются. У меня как-то географы гостили из Саратова. Обычно здесь археологи табунами ходят. А тут вон чего – по другой части специалисты. Говорят, раньше – лет, наверное, миллион назад – на этом месте был вулкан. И вот с тех пор там осталась какая-то аномалия. Заметили это очень давно, поэтому и назвали место Дурман-горой. Тогда еще, конечно, не понимали, что за аномалия, и слова такого не знали, но видели, что что-то непонятное с человеком там происходит. Позже заметили, что и техника из строя выходит, и волны эти электромагнитные с пути сбиваются. Так что дело здесь не в Степановом проклятье, тут, видишь, вполне себе научное обоснование! – он с серьезным видом поднял вверх указательный палец.
– Бермудский треугольник какой-то, – проворчала Даша. – А люди не пропадали там?
– Всякое бывало. Про место это что только не рассказывают. Где быль, а где небыль – трудно разобрать. Но вот один случай на моих глазах был, несколько лет назад, – Тимофеич задумался, отхлебнул чай из кружки, и начал рассказывать:
– Были у нас тут два хлопца, балбесы страшные. Любители погулять, пошуметь, по этому делу тоже мастера, – Тимофеич щелкнул пальцами по горлу, – Выпить, то есть, любили. Работяги при этом! Но как напьются – давай чудить. И вот раз с друзьями то ли поспорили, то ли просто разговор зашел, решили они за кладом ехать. Деревенские ведь тоже нет-нет, да идут искать: не всё же приезжим авантюристам отдавать. И вроде кто-то говорил про место одно секретное, что-то там уже находили, вот там и надо копнуть как следует. Дело было уже к вечеру, сели они в трактор, набрали с собой инструмента, и уехали. Утром смотрят – а их всё нет. И вечером нет. На следующий день утром опять нет. Решили тогда мужики ехать их искать. Хотите – верьте, ребята, хотите – нет. Но я тоже там был и сам всё видел. Нашли их трактор. Овраг видели? Про него еще расскажу, там тоже интересно. Ну так вот, где овраг начинается – там еще не очень крутой сход вниз – лежит их трактор, перевернутый на бок. Может, думаете, съехали с дороги по пьяни да и перевернулись? Может, конечно, и так, но следов от трактора там не было, и, если бы он перевернулся и падал, там бы помято-поломано всё было, ну точно можно было бы увидеть. Но все кусты, вся растительность нетронутая. На тракторе особо повреждений нет, и стекла не выбиты. Дверка – которая сверху оказалась – открыта. А самих хлопцев нет. Следов крови внутри тоже нет, и снаружи ничего подозрительного не видать. Вообще ничего! – Тимофеич помрачнел, как будто заново переживал эту историю.
– И что же дальше? Нашли их? – спросил Антон, а Даша тихо молчала.
– Ну как сказать. Один так и пропал бесследно. А второй вернулся недели через две. Постаревший лет на десять, измученный какой-то. Но рассказать ничего толком не может: не помнит. Да он и имя свое с трудом вспомнил. Умом тронулся парень. Так его и зовут с тех пор: Егорка-дурачок. Тихий стал, мирный, почти не говорит, мычит в основном. Когда его начинают расспрашивать про то, что было, злится сразу, кричит что-то бессвязное, руками машет, как будто отбивается от кого-то. Страшно, видать, до сих пор.
Дед вздохнул и замолчал. Скрутил папироску, закурил. Антон задумчиво допивал свой чай. Даша вдруг вскрикнула, тут же вздрогнули и остальные, от неожиданности: а это кот, тот самый мохнатый котище – нарушитель ее сна, подкрался незаметно и прыгнул ей на колени. Даша почесала кота за ушами, он довольно заурчал.
– Лет пятнадцать назад это было. С тех пор местные особо за кладами не ходят. Да и некому: разъезжаются из деревни люди, молодых не остается, а старожилам ни к чему это, – Тимофеич вздохнул. Антон ковырялся в тарелке, в ней еще что-то оставалось, но было не до еды. Даша смотрела куда-то за окно, гладила кота и вспоминала плохой ночной сон.
– Тут вот еще что важно: в самой деревне, что в нашей, что в соседней, никаких странностей не происходит. А вот там, на утесе да на Дурман-горе особенно, случаи бывают разные. Особенно по ночам.
– А овраг? – вспомнила Даша.
– Да и там тоже, как без этого. Овраг этот Тюрьминским называют. В нем якобы Стенька держал пленников своих: чтобы выкуп за них получить. Кого-то выкупали, а кто-то там оставался навсегда. Мрачное должно быть место. Но вот что странно: копали там археологи разные, и не находили массового захоронения! А пленникам куда деваться? Там же все и должны лежать.