Басурмане
Шрифт:
– Я читал про это место, – сказал Антон, – Но доподлинно неизвестно, был ли здесь лагерь Разина и тюрьма при нем, или же это только легенда.
– Да, это так. Никаких вещественных доказательств! Сколько бы ни говорили про трон его из слоновой кости, про клады и про пленников, ни-че-го от времени Степана здесь не находили. Зато Маринкиного добра тут сколько хочешь! Хотя вот его быть не должно, – Тимофеич решительно стукнул кружкой по столу.
Удивительный он человек, – думала Даша. – На первый взгляд, простой огородник. Но сколько научных экспедиций на его счету, сколько книг прочитано! Он знает об этих местах, наверное, больше, чем все археологи, вместе взятые.
– Погодите, а Маринка это кто? – она не поняла, откуда вдруг на местной сцене появился еще один персонаж, да еще женского рода.
– Марина Мнишек. Не успел тебе рассказать, – объяснил Антон.
– Она самая. Но это уже совсем другая легенда, – Тимофеич снова поставил на плиту чайник. Разговор затянулся, а вместе с ним не заканчивался и завтрак.
– Так вот, ребята, здесь всё наоборот: то, что она сбежала сюда и здесь скрылась, история не подтверждает. Теоретически, здесь ее следов быть не должно. Но вещественных доказательств – навалом! – он развел руками, как-бы показывая вокруг себя. Даша машинально проследила глазами за его руками: ну и где же, они, следы эти?
– Марина Мнишек – авантюристка, каких свет не видывал. Она была женой Лжедмитрия и, соответственно, лже-русской царицей. Считается, что после разоблачения умерла в заточении в башне Коломенского кремля. Но есть также версия, что она оттуда сбежала, каким-то образом добралась до Волги, и скрылась здесь со своими сокровищами. История сомнительная, потому что сбежать из заточения само по себе непросто, тем более женщине. Потом еще тысячу километров на перекладных до этого берега. И это в начале 17 века, задолго до Степана. Как? И, опять же, почему сюда? Ответа нет. Тем не менее, версия такая существует. Читал я где-то, – добавил Антон.
– Вот именно, существует! И лежит она с тех пор нарядная в пещере, с драгоценностями своими, и находили их там не раз. Так она из гроба встает, и похитители сразу же замертво падают, либо выбираются из пещеры, но рассудок теряют, – мрачно закончил историю Тимофеич.
– Что же им всем именно здесь захотелось лежать? Кто тут у вас еще прячется, говорите сразу, – Даша попыталась пошутить, но получилось не очень весело.
– Маринка, ведьма эта, если бы не сокровища, не нужна была бы никому. Никто бы про нее и не вспомнил. А вот Степан – другое дело. Степана в народе всегда любили. Сперва – казаки и крестьяне. Потом – либерально настроенное дворянство. А потом, конечно, пролетариат и Советская власть. Так он и остался в истории: бунтовщиком, освободителем, но не разбойником.
– Ну всё, ребята, хватит болтать, – Тимофеич резко поднялся и направился к калитке, – Байки байками, а теперь поедем за машиной вашей. Сейчас я мужиков организую.
Потом так же резко остановился и обернулся к ребятам: «Я уверен, что сейчас всё нормально заведется».
Машина, и правда, сразу же завелась. Даша быстро уселась в кресло: оставаться на горе ей не хотелось. А вот Антон был не против побыть здесь еще. Тимофеич с дружками не очень торопился, и все решили задержаться: в такой компании, да при свете дня гулять было намного спокойнее и безопаснее. Старшие развалились на траве и закурили, а гостей отпустили прогуляться по утесу одних.
С первыми лучами солнца в этих местах не оставалось ни капли мрачности и таинственности:
– Тош, ты правда веришь во все эти истории? – спросила Даша.
– Трудно сказать. Моя рациональная сущность сопротивляется. Есть факты, с которыми не поспоришь. А есть вроде и не факты, вроде ерунда какая-то, небылицы, но они всеми подтверждаются. Обосновать их невозможно, но отвергнуть не получается. А дыма без огня не бывает, – Антон задумался. То, с чем они столкнулись в этом странном месте, действительно, не поддавалось никакой логике.
– Вот что особенно удивительно: почему же здесь не находили вообще ничего? За последние сто лет в этих местах взрыли всё, что только можно, каждый метр земли. Да и до этого, скорее всего, тоже искали. Должны же быть хоть какие-то находки!
– Давай попозже у деда нашего спросим. Интересный он. И умный. Пусть еще что-нибудь расскажет, ужасно интересно!
Утес Степана Разина обрывается круто в Волгу, но есть у его края узкая полоска берега. Когда вода поднимается – она слизывает его языками волн. Когда немного уходит – берег обнажается, остается небольшой его пятачок, каменистый участок, с которого можно войти в реку. Пляжем это место не считается, да и кому нужен тут пляж? Немногочисленных местных жителей если и интересует Волга, то больше на предмет какой-то надобности: рыбы наловить, к примеру. Отдыхающих здесь нет. Ну а для авантюристов-исследователей достаточно и этого клочка, чтобы совершить ритуальное омовение: быть у воды и не умыть рук – не дело это. А если быть в таком месте, овеянном легендами, – не дело это вдвойне. По краю оврага (ох, не нравится это имя – Тюрьминский) можно спуститься с утеса прямо к воде. Ну а дальше – осторожно по камням, и сразу в волны.
Вода в Волге в конце лета еще очень теплая. В жаркий день она не очень-то освежает: только окунешься – приятная такая прохлада нежно стирает с соленой кожи подпалины от солнца, только выйдешь из воды – за минуту исчезают с кожи блестящие капли, а с ними и воспоминания об этих освежающих ласках. Даша поплескалась немного в воде, а теперь сохла на берегу, подставляла солнцу то лицо и живот, то спину и макушку. Потом еще ненадолго занырнула в волны, и снова на берег. Антон не хотел выходить, решил наплаваться до изнеможения. Даша перебирала камешки на берегу: гладкие, отполированные волнами и временем. Сколько ног ходило по ним? Сколько веков облизывали их волжские волны? Мы здесь всего на мгновение, а они? О времени не задумываешься, пока не столкнешься с ним вот так, лицом к лицу, и не поймешь, что не в силах его ни понять, ни измерить.
Тимофеич ждал их наверху. Непривычно ему вот так валяться на солнышке без дела, но оставлять их одних он не захотел: так спокойнее будет. Как только они, еще немного мокрые и очень довольные, поднялись на утес, показал куда-то в небо:
– Вон он, смотри-ка, следит за нами. Орел. Один он здесь такой.
Над берегом кружила огромная птица. То уходила выше, то спускалась чуть ниже, но ни на секунду не пропадала из виду и не упускала из своего поля зрения гостей утеса.
– Совсем один? – удивилась Даша.