Батяня. Комбату лишнего не надо
Шрифт:
– Это кришнаиты, – поправил капитана майор. – Однажды мне уже приходилось с ними иметь дело.
– Где?
– Было время и было место, – усмехнулся Лавров.
Лавров внимательно наблюдал за общением Збруева с кришнаитами. Превосходное владение английским языком мало помогло капитану, кое-что ему приходилось объяснять при помощи языка жестов. Хотя про соль поняли сразу – один из «индусов» широко улыбнулся и побежал в трейлер. Збруев пытался донести до них свой следующий вопрос насчет того, кому платить за стоянку и за использованные дрова. Однако поняли его не сразу, пришлось упростить грамматическую конструкцию. Только тогда ответ нашелся.
– Вот! Не
– Погоди! – прервал Збруева Андрей, принимая из рук капитана консервную банку из-под тушенки с солью, – государственный язык в Индии какой?
– Кажется, хинди или бенгальский и… английский, – не слишком уверенно проговорил капитан.
– Именно что английский, а акцент у них страшный, даже я его отсюда уловил.
Лавров некоторое время крутил в руках консервную банку из-под говяжьего плова. После чего оторвал этикетку, расправил на колене и задумчиво посмотрел на отпечатанную на ней голову быка.
– Что-то еще не так?
– Точно, – согласился майор, протыкая лосося ножом и посыпая в прорези соль, – они не индусы и уж точно не кришнаиты.
– Вы уверены?
– Вот именно.
– Но почему? Только из-за плохого английского? – Збруев окончательно сбился с толку.
Батяня подцепил ножом спинку лосося и переложил кусок исходящей паром рыбы себе на ладонь.
– Индусы не едят говяжьего мяса. Для них это смертельный грех. Корова – священное животное, – проговорил Лавров и надкусил горячую рыбу, – а вот мусульмане – очень даже едят…
И тут пискнул пейджер. Майор глянул, на экране появилось сообщение:
«Наш общий друг на отдыхе, как и обещал».
– Видишь, о нас не забывают, даже когда мы не вышли на связь. Это должно означать, что наш «друг» по-прежнему находится на американской базе отдыха.
Глава 4
Дорога то взлетала на перевал, то опускалась в низину. Пейзажи менялись с калейдоскопической скоростью. Гусовский гнал джип, всматриваясь в темноту. Стволы деревьев и черно-белые столбики дорожного ограждения мельтешили в свете фар. Удерживать автомобиль на извилистой дороге ночью при скорости в сотню с лишним километров в час, да еще при сильном ветре, под силу не каждому. Стоило оказаться на верхней точке трассы, как ветер ударял в борт, словно кувалдой. Но Василий Игнатьевич умудрялся сохранять набранную скорость даже на опасных местах. Он понимал, что стоит ему ее снизить – и отставшие пока «Хаммеры» с морскими пехотинцами прижмут его к обочине.
Фары выхватили из темноты дорожный указатель. Увидев, что до автомагистрали осталось всего пять километров, Гусовский занервничал еще сильнее. Вероятность того, что ему по дороге встретиться хотя бы один поворот, уменьшалась с каждой сотней метров. Но вице-адмирал не падал духом, продолжал надеться на лучшее.
Гудел двигатель «Ниссана», бешено вращались колеса, разбрасывая на поворотах камушки, слипшийся песок, листву. Василий Игнатьевич выжимал из двигателя всю мощность, которую заложили в него конструкторы. Даже вода в радиаторе начала закипать, не успевая охлаждать механическое «сердце» джипа.
– Остановитесь. Если вы не остановитесь… – раздался усиленный громкоговорителем голос Магвайера.
Однако американец тут же запнулся, увидев, как внедорожник резко затормозил, свернул с дороги и запетлял среди деревьев. Тяжелые «Хаммеры» пролетели поворот, в который умудрился нырнуть «Ниссан Террано».
– Разворачивайтесь. Живее. За ним! – подгонял своих людей Магвайер.
Машина неслась, петляя между деревьями, по лесному бездорожью. Подпрыгивая на кочках, вспарывала капотом воздух. Оголенные корни деревьев словно змеи извивались на ее пути. Василию Игнатьевичу ничего не оставалось, как сбавить скорость. Кузов машины вибрировал, будто фюзеляж самолета перед самым взлетом. В салоне все тряслось, ходили ходуном сиденья. Постоянно выворачивая руль, Гусовский умудрялся все-таки управлять автомобилем. Но вице-адмиралу ни на секунду не удавалось оторвать взгляд от дороги – посмотреть в зеркало заднего вида или свериться с картой.
Василий Игнатьевич ехал практически наугад. Он лишь догадывался, куда движется. Но главное – ему удалось на время оторваться от преследования.
Впереди посветлело, редкие деревья расступились. Гусовский выехал в поле, погасил фары и габариты. Перемалывая бампером стебли посевов, «Ниссан Террано» на всех парах несся к огням городка, украшавшим далекий склон. Неожиданно начался резкий спуск, незамеченный заранее из-за густой однообразной растительности. Вице-адмирал с трудом управлял машиной, безудержно катившейся, буквально валившейся, вниз, подпрыгивающей на камнях. Наконец автомобиль выровнялся, оказавшись на дне тесной ложбины. Впереди высился практически неприступный склон, закрывший не только городок, но и половину неба. Оставался единственный путь – по дну, где струился неглубокий поток дождевой воды. Может, по нему удастся попасть в населенный пункт? Так и поступил Василий Игнатьевич. Однако вскоре пожалел о том, что сделал.
Огни городка так и не появились, а на горизонте показалась полосатая башня маяка. Вице-адмирал бросил взгляд на соседнее сиденье, где была разложена подробная карта местности. На его лбу заблестели бисеринки пота. Он понял, что попал в ловушку. Разворачиваться и ехать назад значило сдаться американцам, фары военных машин уже плясали на краю поля, ехать вперед – идти на самоубийство.
Как только в конце ложбины показались пенящиеся гребни волн и крутой скалистый обрыв, уходящий на многие метры вниз, Василий Игнатьевич заглушил двигатель. Машина по наклонной сама катилась к обрыву.
Через некоторое время от «Ниссана Террано» и русского вице-адмирала должна была остаться гора металлолома. Прятаться дольше не имело смысла, и беглец включил фары. Яркий свет выхватил скалистый склон, нагромождение камней, но зато сзади машины сгустилась непроницаемая мгла.
Преследователи заметили пропавший внедорожник слишком поздно, когда он уже стремительно катился к обрыву. Погоню можно было прекратить, им оставалось только наблюдать за последними мгновениями жизни российского вице-адмирала, который уносил с собой на тот свет не один десяток государственных тайн.
Магвайер влип в окуляры бинокля, он видел силуэт в салоне «Ниссана». На какое-то время машина пропала из вида, скрывшись за возвышающимся на откосе камнем, но тут же показалась вновь – до края обрыва оставалось с десяток метров.
«Он что, с ума сошел?» – проговорил Магвайер.
«Ниссан Террано» резво подкатил к последнему рубежу – каменному карнизу, и вздрогнул, словно уперся капотом в невидимую преграду. По полю пробежала полоса света от прожектора маяка. Передние колеса, словно магнитом, потянуло вниз, машина качнулась и сорвалась. Раздался еле слышный удар, следом второй, приглушенный шумом волн и ветра. Над скалистым берегом вспыхнул огонь, осветив кромку поля. Но тут же погас. Поднявшееся облако дыма разбросал над полем ветер.