Байки дерзкого капитана
Шрифт:
— Надеюсь, что не последний, я еще жить хочу. В общем принял, хорошо. Когда выезд? И куда?
— Да туда же, где вы вчера были.
— Серьезно? — ответил я с большими выпученными глазами.
— Да. Место там очень удачное, хорошая видимость, для работы ПТУРов — лучше не найти.
— Ну как бы два раза ходить в одну точку — идея не очень хорошая.
— Приказ от старшего, поэтому так.
— Восторг — ответил я удручающим голосом.
— Выезд утром, в четыре.
— А почему не ночью? Там открытые участки, мы там как на ладони будем.
— У нас техники не хватает, поэтому завтра утром освобождается машина и начинаем твой вывод.
— Пока что сплошной позитив. Все продуманно, идеально спланировано,
— Давай, отдыхай пока — сказал ротный и похлопал меня по плечу.
Когда ты часто выполняешь приказы, напрямую связанные с риском для твоей жизни, есть определенный лимит эмоциональной несгибаемости, преодолев который, тебе становится похрен на вещи, которые раньше тебя волновали. У меня это случилось недавно, так как задач было так много, что произошло эмоциональное выгорание. Поэтому куда идти, с кем идти, когда идти становились второстепенными вопросами. Я сел на свою военную железную кровать, развязал шнурки, снял боты и вытянулся в горизонтальном положении. Сейчас главный вопрос — сколько еще можно отдохнуть. Причем отдых не заключался только во сне, а даже просто во вкусном чае или крепком кофе, умыться теплой водой или почитать книгу. Я лежал и просто смотрел в потолок. В этот момент из другого угла нашей большой комнаты Пересвет начал читать или петь (да простят меня верующие люди) молитву у своего иконостаса, который он привез с собой из ПВД. Иконы разного размера, свечи, лампады — у него там был угол своей маленькой церкви, свой храм. Все к этому уже привыкли, хотя изначально у бойцов это вызывало много различных эмоций. Кто-то над ним смеялся, кто-то, у кого был главный символ солнцеворот, говорил ему убрать это все и не заниматься херней. Но Пересвет, отдать ему должное, не обращал ни на кого внимание, и продолжал делать то, в чем он видел смысл жизни и моральные обязательства. И этот вечер не стал исключением, громким церковным голосом Пересвет пел молитвенную песню, делая вид, что никого вокруг нет, периодически крестился. Когда он замолчал, в нашем помещении стало тихо и как-то пусто. Я посмотрел в тот момент на Пересвета, который находясь у икон был очень серьезен, и даже в какой-то мере строг, но как только отходил от своего храма, сразу начинал блестеть своей белоснежной улыбкой, и радоваться как ребенок всему происходящему вокруг. Вот таким он был, со своими десантными песнями на телефоне, тельняшкой на груди, и иконами в кармане.
— Ну что, Юстас. Завтра вместе идем на задачу. Я попросился, ротный был не против.
— Да, я в курсе, он мне это уже сказал. В три сорок пять готовность. Одевайся потеплее, там в поле ветер херачит, продувает.
— Принято, Юстас. А я в головняке пойду? — спросил Пересвет.
— Нет, в тыльнике, вместе с замом.
— Понял, хорошо. — как-то уже без энтузиазма ответил Пересвет.
— Я буду спать, если ты не против, а то вставать рано.
— Да, конечно, я тоже пойду. Надеюсь, что ты не против, что я с твоей группой пойду.
— Да все норм, не парься.
Пересвет вышел из комнаты, а я, застегнув спальник, и поправив подушку, сделанную из флисовой кофты, закрыл глаза и уснул.
Противное пиликание на часах сообщило мне о том, что надо вставать. И если в другой раз я мог бы себе позволить почахнуть еще пять минут, то тут надо было будить группу и сообщить ей, что уходим на задачу. Рюкзаки у нас всегда были собраны и готовы к выходу, поэтому сбор вещей не занимал много времени.
— Старый, поднимай группу, через пять минут построение. Едем на задачу. Все подробности на построении.
— Угу — приветливо пробурчал мой зам, небрежно пытаясь расстегнуть спальник.
— Я вышел на улицу, дошел до нашего туалета, слил весь ночной конденсат из моего организма, умылся снегом, и, слегка взбодрившись, пошел обратно в здание, где было в разы теплее, чем на улице.
Группа уже стояла в форме номер восемь. Кто в чем спал, тот в том и стоял.
— Доброе утро. В три сорок пять готовность к выезду. Едем на сутки, поэтому с собой еда, вода, теплые вещи.
Идем на нашу прошлую точку, ПТУРы с собой. В общем все как в прошлый раз. Вопросы есть?
Все промолчали, а значит все понятно. Бойцы начали расходиться к своим рюкзакам и разгрузкам, чтоб доукомплектовать их. Я же поставил на печку кружку с водой, чтобы сделать себе крепкий кофеек. Моему примеру последовало еще несколько бойцов.
Выпив кофе, убрав кружку в рюкзак, и уже застегивая все фастексы на разгрузке, я услышал, что Пересвет начал утреннюю молитву, держа какую-то икону в руках. Рядом с ним встали два бойца, и крестились, когда крестился Пересвет. Все остальные не обращали внимания, или стояли рядом, с одной рукой в кармане, в другой с чашкой чая. Но я уже повторюсь, что большинство бойцов относились ко всему это несерьезно, мол херня все это.
— Все Юстас, молитву за воинов — победителей прочитал, значит все будет хорошо, Господь поможет. — подошел ко мне Пересвет с розовыми щеками.
— Ну хорошо, если так. Можем ехать? — спросил я в ответ, немного улыбаясь.
— Да, я готов, бойцы вроде тоже.
— Выходим на улицу — громко произнес я на всю комнату, чтоб все услышали, а сам закинул рюкзак на одно плечо и пошел вниз к автомобилю, который уже должен был ждать нас внизу.
Урал без всяких опознавательных знаков, уже во всю дымил выхлопной трубой с другой стороны здания, а водитель, натянув свою пидорку на уши, курил возле переднего колеса.
— Здорово, готов? — спросил я и протянул руку водителю, с которым пару раз уже ездил на задачу.
— Дак, готов, конечно. Мы же три часа назад только вернулись, она еще даже остыть не успела.
— Ты хоть поспал? Не вырубишься за рулем?
— Да покемарил пару часиков, плюс выкурил уже пару сигарет, поэтому нормально, не усну.
— Режим у вас не лучше нашего. Тоже отдыха нет толком.
— Все херачат. Время сейчас тяжелое, много работы.
— Это точно.
Старый уже рулил погрузкой личного состава, указывая, где кому сидеть, куда положить ПТУРы, где сидит он сам, чтоб его место никто не занял.
— Есть сигаретка? — спросил Старый у водителя.
— Старый, у тебя ни говна, ни ложки — с улыбкой ответил водитель и протянул ему открытую пачку.
— Да ладно тебе. Ты уже забыл, как у меня стрелял сигареты неделю назад? — улыбнулся Старый, выставив наружу свои желтые зубы.
— Посчитались — крикнул я, пытаясь быть громче двигателя.
В кузове, согласно своим номерам, начали считаться бойцы.
— И плюс Старый, отлично, все. — ответил я и закрыл борт.
— Юстас, мы чуть позже с Вороном поедем на нашу точку. Будем там на связи. Как в прошлый раз. — сообщил мне ротный, когда подошел к машине.
— Привет. Принято. Хорошо. Ты как на месте будешь — сообщи.
— Да, конечно. Мы сразу на связь выйдем, ответил ротный и добавил:
— Удачи.
Я пожал ему руку, и залез в кабину, в которой было очень жарко и где уже сидел розовощекий, как после бани, Пересвет.
— Нормально ты так нагрел, качественно.
— Да недавно только починил печку, сам теперь не нарадуюсь — ответил водитель и, плавно отпуская сцепление, надавил на газ.
Мы ехали уже по известному нам маршруту, было еще темно. На улице было безлюдно от слова совсем. Пересвет от такой жары сразу зачах, опустив голову вниз, или как говорят в армии, сидел и писю нюхал. Я же, чтобы не уснуть, и хоть как-то снизить температуру в салоне, слегка приоткрыл стекло на двери. Пересвет проехал в таком положении почти всю дорогу. Меня тоже в какой-то момент начало жестко рубить фаза, и я вроде даже уснул, но, когда машина подлетела на кочке, я ударился головой и моментально проснулся.