Байки о любви, семье и теще
Шрифт:
– Это она!
– закричал мужик, - Это её козни!
– Мне не интересно знать, чьи это козни.
– наконец, строго промолвил начальник.
– Но если вы вдруг так резко поменяли сексуальную ориентацию, то могли хотя бы не указывать телефон нашей фирмы. Мне кажется, что нам придется расстаться...
Он шел по длинному коридору, из кабинетов выглядывали сослуживцы и с осуждающим интересом провожали его взглядами. Ему хотелось с кем-то поделиться своим горем, но даже самая преданная ему женщина отказалась с ним встретиться. Только жена, когда он вернулся домой, тяжело вздохнув, обняла и прижала его голову к груди.
– А что я ещё могла предпринять?
– словно у себя самой спросила
– Да, - покорно ответил он, ощутив к ней нежность и огромную моральную усталость в себе.
– Но учти, если хотя бы ещё раз придешь за полночь, заявлю на тебя в милицию?
– И что же ты им скажешь?
– оживился он.
– Что скажу?
– задумалась она, - Скажу, что ты где-то хранишь гранатомет и вынашиваешь планы покушения. Вот тогда они сами за тобой слежку устроят...
1998 г.
ГУДБАЙ МАЙ ВУМЕНС, ГУДБАЙ...
С балкона Теме уже прыгать приходилось. Причем дважды. Первый раз с третьего этажа, когда рогатый супруг что-то забыл дома и неожиданно вернулся. Тема без всякой суеты, натянул брюки, сунул в карман смятую рубашку, накинул шубейку и выскочил на балкон. Сначала сбросил вниз сапожки, затем огляделся, выбрал сугроб поглубже и сиганул. Только его и видели. А второй раз даже прыгать не надо было. Он слегка оттолкнулся ногами и зацепился за огромную ветку тополя. В два приема соскочил с него и даже успел помахать любимой женщине ручкой.
Такая уж, видать, судьба у Темы, покидать возлюбленных в самый критический момент. И ведь послушаешь других, так у них все как у людей получается. Кофе, коньяк, танцы, любовь при свечах и самое главное - никто не беспокоит. А у Темы как в анекдоте: муж возвращается из командировки, а он в это время в кровати у его жены. Другой бы на его месте, давно прекратил шастать по замужним бабам, а Тема не мог поступиться своими принципами. Если уж крутить недолгую любовь, то уж лучше с замужней. Во-первых, шансы заболеть СПИДом или какой-нибудь другой венерической гадостью резко сокращаются. А во-вторых, всегда можно сделать ручкой и сказать, дескать, любить друг друга мы никогда не любили, потому и расставаться нам не тяжело. Гудбай май вумен, гудбай навсегда...
И какие бы коллизии с ним не случались, а Тема всегда верил в свою счастливую судьбу и безнаказанность. Даже тогда, когда крутил любовь с женой одного братка. Такого мощного бычары, у которого, как стало принято говорить, затылок без предупреждения переходит в шею. Если бы когда-нибудь этот браток накрыл его с супружницей, то прощай Темина жизнь. Никогда не пощадил бы. Ни его, ни жену. Тема знал, что круче него были только яйца. А ведь однажды, чуть было не попался Тема ему под руку.
Он с женой братка был на седьмом небе. В прямом и переносном смысле. В прямом, потому что квартира находилась как раз на седьмом этаже. А в переносном, потому что в самый разгар любовной утехи тот браток в дверь позвонил. Тогда впервые и покинула Тему рассудительность. Заметался он по квартире, где не было ни балкона, ни пожарной лестницы за окном. Любовница тоже перепугалась. Глаза, словно камбала вытаращила, губами шлепает, а подсказать ничего путного не может.
Тема метался, пока его взгляд не упал на небольшую дверцу в прихожей. Открыл её, а там оказалась крохотная каморка с мусоропроводным ящиком. Он и схоронился в ней. Крестился, молился: пронесет в этот раз или не пронесет? Даже божился: если все сладится, то в квартиру замужней женщины никогда больше порог не переступит.
А браток в это время что-то заподозрил. Тема из своего убежища слышал, как тот яростно матерился и хлопал дверцами шкафов. Два выхода оставалось у Темы. Или повеситься тут же, чтобы избежать пыток и издевательств: благо веревка какая-то болталась на крючке. Или сделать выдох, подтянуть живот и постараться покинуть квартиру через мусоропровод. И он выбрал второе. Привязал веревку и втиснулся в трубу. Только повис, как веревка оборвалась и Тема полетел вниз. Если бы мусоропровод не был забитым - разбился бы Тема на смерть. Шутка ли падать с седьмого этажа! Но и в этот раз Всевышний пожалел Тему, и он почувствовал почву под ногами где между третьим и четвертым пролетами. Правда, долго радоваться ему не пришлось. Стоял он как оловянный солдатик: руки по швам, а на голову то и дело сыпались консервные банки, рыбьи кости, коробки из под молока и другие отбросы человеческого бытия. Да и дышать было нечем - зловоние стояло жуткое.
Тема негромко голос подал. Да кто услышит! Тогда он заорал так, что вся труба завибрировала. Над головой в метре от него, открылся ящик и чей-то старческий голос поинтересовался, уж не демон ли какой беду кличет.
Бабуська, милая, - запричитал Тема и тут же придумал легенду, - Не демон я вовсе, а новый мусорщик в вашем доме. Хотел прочистить, да сам в трубу свалился. Звони быстрее, бабуська, в службу спасения.
Часа полтора прошло, когда Тему наконец вынули из железной преисподни и он выбрался на свет божий. Стоял облитый помоями и с остатками чьей-то подгоревшей картошки на ушах и голове и смотрел на своих освободителей благодарными глазами. Ребята из службы спасения, сделав свое дело, из рук в руки передали Тему наряду милиции. А те, видимо, тоже зря времени не теряли и успели справиться в домоуправлении, что никакого нового мусорщика на работу не принимали. А значит не мусорщик это вовсе, а самый настоящий вор. Только наручники, которые ему тут же надели на запястья, только обрадовали Тему. Потому что, когда его выводили из подъезда, Тема нос к носу встретился с рогатым братком и тот, глядя на Тему поверил, что в их доме поймали вора.
Ну и хохотали же менты, когда Тема в отделении рассказал им, как на самом деле было дело. Только после этого случая Тема сказал самому себе: "Хватит. Гудбай, май вуменс, гудбай!"
А через полгода женился...
1999 г.
ЛЮБОВНИЦА
Он её очень любил. Может быть любил так, как никого и никогда не любил в жизни. Сначала это было просто увлечение, можно даже сказать забава. Он брал её с собой, и они уезжали на дачу. Подальше от глаз крикливой, ненавистной, да к тому же и ревнивой жены. И занимались любовью, до изнеможения. До седьмого пота. Иногда он вставал с кровати, наливал себе виски и благодарил её за то, что она никогда не делала ему упреков по поводу выпивки. В отличии от жены.
Если он вдрызг напивался, то снова лез в кровать и, крепко обняв за талию и положив голову ей на грудь, засыпал. Он знал, что она не психанет, не рассердится и никуда от него не уйдет. Как часто делала эта истеричка, вечно чем-то недовольная его жена. А талия у неё была изумительная. Осиная талия, мягкая, гладкая. Бархатистая нежная кожа. А про грудь и говорить нечего. Белая, вздернутая грудь с развернутыми в разные стороны розовыми сосками. О такой груди ещё его любимый поэт Есенин писал. Дескать, друг от друга отвернулись с обидою, будто каждая красоте другой завидует.
Но самое главное, когда в выходные поездка на дачу откладывалась по независящим от него причинам, ей не надо было врать. Не стоило ссылаться на симпозиумы и деловые встречи, на вынужденные задержки на работе до полуночи. Не надо было объяснять, что в дороге у него сломалась машина или что он угодил в автомобильную пробку. Иногда ему казалось, что она понимала его с полуслова. Даже с полувзгляда. И никогда, никогда его не ревновала. Ни к жене, ни к другим женщинам. Казалось, ей было все равно. Лишь бы он не забывал её и иногда был рядом.