Байки под хмельком
Шрифт:
На тарелку, которые так любят описывать в журналах и газетах, космический корабль «оттуда» вовсе не походил. А представлял собой странно светящийся объект, скорее похожий на перевернутую лабораторную колбу. «Колба» выпустила четыре серебристых опоры и опустилась на землю. Переборов в себе страх и отглотнув для храбрости из «чекушки» Синюхин зашагал в направлении необычного звездолета. До него оставалось уже метров двадцать, но в это время странный объект поднялся вверх и улетел. Последнее, что увидел Синюхин перед тем как потерять сознание, это глубокие вмятины на земле от серебристых опор.
В третий и последний раз на свободе Синюхин столкнулся с гуманоидами тоже на праздник.
А потом они на милицейской машине преследовали тарелку, из окон которой выглядывали человекообразные мутанты, скорее похожие на лиц кавказской национальности. Синюхин орал во все горло, стараясь освободиться от наручников: «Быстрее же, быстрее! Уйдут же, уйдут!» И он был прав: тарелка прекратила разбег, оторвалась от шоссе и резко влетела в небо…
Над психиатрической больницей НЛО по вечерам не переводятся. В любое время задерешь голову вверх — обязательно пару тарелок обнаружишь. А по парку гуманоиды и средь бела дня гуляют. Обитатели больницы обращаются к ним по-свойски, как к старым знакомым. Потому как инопланетяне — люди добрые, в отличие от грубых санитаров и врачей. Последние же, словно шпионы, все выпытывают: прилетали ли тарелки в последние сутки, с каким количеством гуманоидов удалось завязать знакомства. Только Синюхин не спешит делиться своими наблюдениями. За откровение могут назначить успокоительное. Уколы, конечно…
2000 г.
Чудики
Ах, как чудили наши предки! Сколько ходит баек о Прокофии Акинфьевиче Демидове, внуке легендарного заводчика-оружейника Никиты Демидова. Достались внуку несметные богатства. Говорят, проживал в Москве в те времена один армянин, которого называли по имени Тарас Макарович. Человек недалекого ума, да к тому же ещё страстный игрок в карты и горький пьяница. Как-то он зашел к Демидову поздравить его с праздником. Богач тут же обрадовался представившемуся случаю развлечься и предложил армянину сыграть на интерес. Если Тараса Макаровича постигнет неудача, то Прокофий Акинфьевич отмечает проигрыш углем на лице соперника. Армянин без раздумий согласился.
В течение игры Демидов усердно подпаивал гостя самым крепким вином, и вскорости мертвецки пьяный Тарас Макарович свалился на пол. Тогда Демидов велел слугам принести гроб, уложил в него своего недавнего партнера, связал ему крест-накрест руки, всунул пачку ассигнаций, приказал закрыть крышкой и отвезти на телеге к жене.
Подъехав к дому, где жил упившийся в стельку армянин, провожатый выгрузил гроб посреди двора и спешно удалился. На лай собак выскочила хозяйка, сбежались соседи. Увидев в гробу разрисованное углем лицо Тараса Макаровича, на всю округу поднялся страшный вой и крики, которые не могли не разбудить «покойника».
А когда ничего не понимающий армянин, потрясая деньгами, поднялся из гроба, смятению и ужасу жены и соседей не было предела.
В другой раз Демидов проучил взяточника-квартального.
В старые времена существовал закон, на основании которого войска, исполняющие в каком-нибудь городе гарнизонную службу, по очереди размещались на квартирах у обывателей. Тягость постоя падала преимущественно на бедных жителей, потому что богатые имели право откупиться от такого «гостеприимства». Полицейскому офицеру давалась взятка или делался подарок. Но однажды Демидов за что-то рассердился на квартального офицера и «забыл» о подарке. Полицейский в свою очередь, желая досадить Демидову, отправил на постой в его дом солдат.
Прокофий Акинфьевич не выказал ни малейшего раздражения. Но не откладывая отослал полицейскому приглашение на обед. Разумеется, приглашение было с радостью принято. Демидов встретил гостя с необыкновенным радушием, хорошо накормил и напоил. Так напоил, что полицейский был пьян до бесчувствия. Спящего гостя обрили, раздели донага, намазали тело медом, обваляли в пуху и в таком виде уложили спать.
На другой день Демидов наблюдал в замочную скважину за подъемом полицейского. Взяточник метался по комнате в бешенстве, наконец стал рыдать. Насладившись этим зрелищем, Демидов отпер дверь в комнату и грозно сказал: «Как ты мог, страж общественного порядка, явиться ко мне в дом в таком нелепом виде?! Погоди же, негодяй, я сейчас же отправлю тебя к губернатору и буду просить о наказании». Полицейский забыл о своей обиде. Бросился к ногам Прокофия Акинфьевича со слезами с просьбой простить его. Клялся и божился, что никогда больше не станет его тревожить и вымогать подарки. И тогда Демидов потребовал, чтобы полицейский подтвердил свой обещания письменно. И когда расписка была получена, полицейского помыли, одели и… компенсировали страдание червонцами.
Надолго в Петербурге запомнили ночь на 1 апреля 1726 года, когда было приказано по всей столице ударить в набат. Как только перепуганные полуодетые петербуржцы выскочили на ночные улицы, они узнали, что так их поздравляют с днем смеха. Повеселилась Екатерина 1, которая была изрядно выпившая. Ходит легенда, будто Александр 3 вообще приказал сшить себе сапоги с широкими голенищами, куда прятал флягу со спиртным и прикладывался к ней, как только царица отвернется…
А как чудил Петр I!
Вся его жизнь, связанная с выпивкой — большая веселая байка. Известно, что все иностранные дворы Петр удивлял своей разгульной жизнью. Но позже государь часто за штофом анисовой составлял компанию мастеровым, не желая больше посещать дворцы, где учиться, как он считал, ему было нечему. Однажды в токарной мастерской поднял тост, который и самому ему очень пришелся по душе: «Здравствуй тот, кто любит Бога, меня и Отечество.
Честно говоря, с молодых лет Петр был не дурак заложить за воротник. Приветствовал собутыльников. Чудил при этом, все дела любил перемежать весельем, пирами, всякими выдумками, на которые великими мастерами были он сам и его наперсники, более всего — Лефорт.
Чудили во все времена. На 19 век пришелся пик чудачества. В основном в проделках по пьяному делу были замешаны офицеры дворянского сословия. В 20-х годах весь Петербург только и говорил о проказах по пьяной лавочке гвардии офицера Булгакова. Как-то со своими дружками сей знатный выпивоха возвращался поздней ночью домой. Как раз миновали будку, в которой мирно похрапывал часовой. Военные решили подхохмить. Осторожно подошли к будке, аккуратно и без шума положили её на землю, причем так, чтобы дверь оказалась прижатой к земле. Сидели, потягивали винцо и ждали, когда часовой изволит проснуться. И вот такой момент наступил, дикий крик стражника огласил весь квартал. Служивый-то подумал, что его заживо похоронили в гробу.