Баймер
Шрифт:
– А что, придет и мужчина?
– Если позовете, – объяснил я. – Знакомых будет много… А телефон вы уже повесили на стенку. Хорошо повесили, близко к ванной. И к кухне. Только еще один можно будет в гостиной…
– А не дорого? – спросила она тревожно. – Я, знаете ли, только что устроилась на работу официанткой… Зарплату еще не получала!
Конон вышел на цыпочках.
ГЛАВА 11
Светлана Васильевна то и дело останавливала игру, заново переставляла мебель. Деньги она экономила отчаянно, умело.
Наконец я тоже покинул ее, наговорив кучу комплиментов умению так быстро схватывать принципы управления. В коридоре пусто, воздух прохладный. Из окна виден зеленый, как бильярдное поле, двор, Козаровский что-то втолковывает Антону, тот виновато разводил руками. Вот Козаровский рявкнул, Антон вздрогнул и вытянулся в струнку, руки по швам. Черт, да тут еще та команда…
Я попятился, а то еще и меня вот так по струнке, спустился по лестнице. Справа по холлу, он же коридор, вроде бы голоса, я добрался к двери, из-за которой не только голоса, но и запахи украинского наваристого борща, жареного мяса, картошки.
Раскрасневшаяся Нюрка сидела на коленях Сергея. Тот развалился в небрежной позе на широкой деревянной лавке с широкой спинкой, в одной руке бутылка с пивом, другую небрежно забросил на дерево лавки. Я бы попятился, но, кроме них, здесь же на кухне Антон и Гриць, один присосался к горлышку бутылки, запрокидывая ее кверху донышком, другой раскачивается на массивном табурете, пытается усидеть на двух ножках.
– Заходи, – пригласил Сергей великодушно. – Говорят, Иисус умер за наши грехи. Так давайте его не разочаруем.
А Гриць бухнул:
– Добро пожаловать в клуб «Для тех, кому за $30».
Нюрка кивнула мне, нехотя слезла с Сергея, да то лишь потому, что на двух сковородках угрожающе шипело, пришлось где полить маслом, где перевернуть, где потыкать вилкой. Шипение медленно стихло. Нюрка для верности накрыла крышкой.
– Девушка не шлюха, – объяснил мне Сергей. – Она просто расслабилась. Пиво будешь? У Нюрки целый склад.
– Буду, – сказал я. – Хотя я от пива всегда тупею. Но такая жара.
Нюрка оценивающе оглядела меня с головы до ног и обратно.
– Говорят, ты новый яйцеголовый?
– Меня зовут Андрий, – сказал я. – А ты и есть Нюрка?
Она промурлыкала:
– Что в имени тебе моем, ты оцени груди объем… Что тебя еще интересует, кроме компов?
Антон повторил заинтересованно:
– Что в вымени тебе моем… Класс!
Сергей вмешался:
– Нюрка, он человек самой банальной сексуальной ориентации. Как и все мы здесь. Примитивы!.. Андрий, ты ей не поддавайся. Она любит умников. Это для нее такое извращение. Мол, чем выше интеллект, тем ниже поцелуи.
– Нюрка у нас умница, – подтвердил и Гриць. – Слона на скаку остановит.
Нюрка огрызнулась:
– То, что ты писаешь стоя, еще ничего не значит. Если бы у моей собаки была такая же рожа, как у тебя, я бы гуляла с ней только ночью.
Сергей заметил:
– В женщине все должно быть прекрасно: и ноги длинные, и язык
Нюрка снова оглядела меня, теперь уже с ног до головы и обратно. Промурлыкала:
– Из двух зол я выбираю то, какое раньше не пробовала.
– Ах, Нюрка, Нюрка! – сказал Сергей предостерегающе. – Всю ночь ты не смыкала ног… И откуда в тебе столько… гм… женственности?
Я молча пил из горла, помалкивал. Напряженные мышцы медленно распускали узлы. В желудке, где с утра по направлению к заднице продавливается наковальня, стало свободнее. Вообще-то пиво я позволяю себе только в конце рабочего дня, но сейчас я вроде бы сделал великое дело, укрепил позиции. Хотя все еще не знаю, сколько Конон собирается мне платить. Это чисто по-русски: устраиваться на работу, не обговорив условия, не составив хитроумный контракт, который юристы должны обнюхать на предмет заложенных мин…
– Сергей, – сказал я, – я не знаю здешних порядков. Я закончил там… со Светланой Васильевной. Что теперь, ждать, когда меня вызовут, или самому идти искать работу?
Сергей не отрывал взгляда от могучего зада Нюрки.
– А я думал, вы с шефом старые кореши…
– То было в советскую эпоху, – нашелся я, – а сейчас время другое!
– Другое, – вздохнул он. – Совсем пропало чувство плеча, осталось только чувство острого локтя в бок, а то и пинка в зад. Но все же жизнь есть жизнь, в какой бы позе ни проходила. Сейчас старые связи по фигу, миром правит экономика, а это значит, что голод не тетка – полюбишь и козла. Так что допивай, а потом дуй снова вверх, потом направо… понимаю, это трудно, у всех у нас рефлекс налево, но ты себя пересиль, зато будешь там в конце вознагражден… дверью с номером семнадцать. Там рядом еще одна, без номера, я еще ни разу не видел, чтобы кто-то в нее входил, но ты дуй в семнадцатую. Конон там. Но дверь ногой не открывай, понял? Ногой не открывай!
Я добросовестно запоминал, кивал, Сергей трижды повторил, я наконец отправился отыскивать эту загадочную семнадцатую. Сердце колотилось в страхе, что не отыщу, я всегда мандражирую по пустякам. Если не отыщу, придется возвращаться, переспрашивать, ноги при одной мысли о насмешках становятся ватными.
На втором этаже шел медленно, считал двери. Табличка с номером семнадцать оказалась на двери, показавшейся смутно знакомой. Толкнул дверь, пахнуло духами, перед внутренним взором сразу прорисовалась нежная светлая девушка с золотыми волосами, везде цветы, бабочки…
А по ту сторону приемной массивная дверь. Я тупо посмотрел на нее, деревянные ноги донесли вплотную, и только сейчас узнал дверь, за которой уже побывал час назад. Это Сергей так шутит, у него свой юмор. У меня компьютерный, у него – казарменный.
Огромный кабинет, массивный стол под дальней стеной и торчащая кабанья щетина, что заменяет Конону прическу. Конон склонился над бумагами, видно, как листает в раздражении, что-то подписывает, правит, вычеркивает так резко, что наверняка рвет пером бумагу.