Байрон
Шрифт:
– Надо бы воспитать его, проверить в тяжёлых условиях, типа поработать в стройотряде, – отвечал вежливо Командир, стесняясь наступить ногами на красивый ковёр.
– Отпустите его на лето-это лучше, чем по городу болтаться с пластинками. —
– Да, Вы правы, я над этим вопросом уже думал, полагаю, что после 3-го курса можно будет его отпустить в стройотряд под Вашу ответственность», – сказал академик и предложил ему выпить армянского коньяка.
Той весной на слуху был дальний отряд в Магадан, все стремились записаться в него, пытался и Командир, и даже вроде уже получилось, но потом все неожиданно переиграл ось, и он поехал бригадиром в дальний отряд «ССО-Украина-77» в Сибирь, в тайгу, на знаменитую трассу Сургут-Уренгой.
«А в этот край таёжный, только самолётом можно долететь…»
Летел ССО туда самолётами: Харьков-Москва, Москва-Тюмень. Тюмень-Сургут. В Сургуте всем отрядом вместе пробыли только два дня, затем бойцов распределили по бригадам и вертолётами разбросали по участкам трассы. Вместе всем отрядом опять соберёмся только перед отъездом на обратном пути, странно это было по сравнению с прошлогодним кустанайским отрядом, где все три месяца жили в палатках одним лагерем с утренними построениями и вечерними посиделками у костров, развлечениями с местным населением и даже общим фестивалем Кустанайской зоны ССО посреди лета с концертами, соревнованиями делегатов всех отрядов, собравшихся на 2–3 дня в Кустанае.
А тут одинокая бригада из 10–12 человек с поварихой и двумя местными «вальщиками» леса, приданными для усиления заброшенными вертолётами посреди тайги. Красота! Жутко, но интересно.
Бригаду размещали посреди 5-километрового участка трассы, где уже ранее прошли геодезисты и разметили вбитыми в землю колышками направление будущей дороги. В первые два дня обустраивали лагерь, ставили палатки, строили кухню с обеденным столом, туалет и пр. Вальщики леса в то время уже начинали валить бензопилами «Дружба» всю растительность, что размещалась в 25 м от каждого колышка влево и вправо. На первом нашем участке недалеко от Сургута растительность там была неслабая, помимо всяких кустарников и молодых деревьев росли высокие сосны, ели и могучие кедры, кроны которых закрывали небо если они росли рядом. Тайга, одним словом.
«А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги…»
Вальщики леса-были местные – профессионалы, но, когда деревья стоят стеной, а они хоть и стараются валить так, чтобы деревья ложились на земле рядышком, тут хоть какой не делай правильный «подпил» и «надпил», огромный кедр может при падении так «сыграть» стволом, что валится как ему придётся, из-за этого образуются так называемые «завалы». Бригада делилась на «обрубщиков» веток, которые ходили с топорами на длинных ручках, т. н. «канадский» топор и обрубали ветки, остальные бойцы были «кладовщиками», которые должны были складировать обрубленные от веток стволы деревьев в подобие стеллажей.
Завалы было трудно обрабатывать от веток, большие стволы нельзя было и всей бригадой на «Ура» поднять, их оставляли на местах, короче работа весёлая и поначалу уставали страшно. Раз в неделю прилетал вертолёт с командиром и местным прорабом, привозили продукты, письма, подарки к дням рождения и необходимые вещи, подсчитывали проделанный объем работ и рассказывали, как идут дела у других бригад.
Когда наконец мы закончили свой первый «убойный» участок и собрали лагерь, нас перебросили на вертолёте на другой участок – севернее к Уренгою.
«Лётчик над тайгою точный курс найдёт,прямо на поляну посадит вертолёт…»Здесь было полегче, севернее к Полярному кругу тайга становится поменьше, деревья не такие мощные как на южных участках, работа шла веселее, обрубщики иногда даже догоняли вальщиков, и они уставшие давали свои бензопилы потренироваться и обучали азам своего мастерства.
Даже постоянные комары и гнус уже не так досаждали, или может быть мы научились бороться с ними. Поначалу пользовались жидкостью «Дэта», которую нам постоянно привозили, по инструкции вроде бы комары не должны были нас донимать 6–8 часов, но гнус не воспринимал её только первый час, а потом налетал более озверелый, даже накомарники не спасали, а в них неудобно было работать.
Кто-то случайно смешал «Дэту» с сапожным дёгтем и обмазался этой жуткой смесью замученный комарами. И, о чудо, они его стали облетать стороной! Мы все немедленно последовали его примеру, ходили блестящие и черные как негры, но ни одна тварь на нас уже не садилась, даже накомарники забросили подальше, а прилетевший на проверку Комиссар поначалу даже испугался нас, подумав, что не туда залетел. Где-то на трассе был отряд из темнокожих бойцов из Эфиопии.
Научились мы в отсутствие воды утолять жажду, продавив сапогом в болоте ямку и накрыв её чистым носовым платком пить жидкость оттуда, научились ориентироваться в лесу, когда отклонялись от трассы и делая зарубки на стволах деревьев, научились находить чагу для заварки чая и ловить рыбу на голый крючок в одиноких озёрцах, попадавшихся на трассе, откуда там только караси и щуки брались? Научились даже топорами кидать в тетеревов и дроф лесных, иногда удачно, постоянно ждали медведей, но так и не дождались.
Там же в палатке в августе 1977 года, как-то утром по транзистору услышали печальную новость, что в своём поместье «Грейсленд» в городе Мемфис, штата Теннесси, США умер король рок – н-ролла Элвис Пресли, горевали все очень по этому поводу сильно.
В конце лета нас перебросили на третий участок нашей бригады в районе Тарко-Сале, Ямало-Ненецкого автономного округа.
«Под крылом вертолёта уже не поёт – зелёное море тайги…»
Вот здесь была красота, могучая тайга закончилась, началась тундра, а в тундре деревьев нет, или почти нет – карликовые всякие там кустарники и сосны, ягельные поля полные грибов и реки Пякипур и Айваседапур полные рыбы. Бригада там свой участок в 5 км за пару недель проскочила с криками «Ура-скоро домой!» там же на нас впервые за лето выехали на оленях местные аборигены чукчи, то есть ненцы.
Старый мужик с морщинистым лицом, узкими глазами с трубкой во рту и кухлянке, остановил своего низкорослого рогатого друга возле нашей бригады, отдыхавшей после обеда, и спросил: