Байт 2. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа
Шрифт:
– Что бы ни произошло, я верю, и буду верить тебе, и в тебя!
– спокойно пообещал я, подхватывая тяжеленный баул со всем оружием, которое оказалось при нас в момент перемещения.
– Приборы свои не забудь! И шкатулку!
Антон, с видимым облегчением сделал приглашающий жест, мол, после вас, и мы шагнули в переливающуюся, словно радужный мыльный пузырь, рамку портала.
***
План был прост.
Первым делом мы перемещаемся ко мне, в 2020 год. А потом? Потом, посмотрим.
Я
По моей просьбе Демиург принес всем новые комплекты документов. Новые, по названию. По виду же, как и просили, - немного потертые, с выцветшими листочками идентификационных кодов, и прочими признаками постоянного употребления. Еще он выдал мне полыхающий внутри красным кристалл на цепочке из черного матового металла, предупредив, что этот накопитель маны необходимо заряжать. По мере разряда цвет кристалла будет меняться, проходя весь спектр до черного, означающего полное опустошение. Антону не дал ничего, сказал, мол, - он уже имеет все необходимое.
На вопрос, как и где мне его заряжать, он успокоил - до момента попадания в Мир заряда хватит. А там разберусь, не грудничок. Кроме того, этот кристалл обладает еще рядом полезных свойств, о которых я тоже узнаю в Мире. Одно свойство он все же озвучил - кристалл настроен на мою ауру, поэтому им воспользоваться не сможет кроме меня никто и при большом горе можно, зажав тремя пальцами определенные грани попасть к нему в резиденцию прямо на место отбытия. Это максимум возможной помощи, который он может предложить как заинтересованная в благоприятном исходе дела сторона. Большего вмешательства он себе позволить не может.
Что ж, и на том Вам, наше огромное спасибо с кисточкой!
Повезло. Не встретив никого из соседей, мы поднялись ко мне в квартиру. Пока Антон с интересом изучал непривычную для жителя сороковых годов нового тысячелетия обстановку, я первым делом проверил все ли в порядке с оборудованием. На удивление - все работало и даже не носило следов взлома. В этом Игорь Витальевич проявил непростительную недальновидность. Устранив конкурента, следовало устранить и все информационные следы, а может даже и материальные носители. Наверное, не посчитал нужным. Или меня держит за слабака, который и не подумает возразить, а просто утрется и, забившись в конурку, будет зализывать раны скуля и подвывая. А вот тут ты, чмо и просчитался!
– Как это... Непередаваемо полно, что ли... И необыкновенно красиво...
– произнес Антон, смотря через балконную дверь во двор, где под сенью листвы берез начала лета, еще не успевших напитаться городской пылью, играли в песке соседские дети.
– Ты о чем?
– Да, так. О сепии, - задумчиво и непонятно произнес он.
– И вообще...
– Какой сепии?
– Попадешь к нам, узнаешь!
– он отошел от окна.
– Да-а. Натворили мы дел!
– Хорош комплексовать!
– не пошел я на поводу его меланхолии.
– Натворили - растворим. Делов-то!
Антон улыбнулся.
– Как у тебя все просто! Я так не умею!
– Научишься! Здесь, вам не тут. Здесь не задницу в голове иметь надо, а понятие представлять, как говорил мой старшина. Сам про Окамма вспоминал, так, что не множь сущности. Будет день, будет пища! Ну, а не будет, то и нехай подавятся!
Квартира порадовала чистотой, видимо мама часто наведывалась ко мне и наводила порядок. Даже в холодильнике стояла бутылка минералки и пара банок консервов.
– Не маячь, Тоха, возьми водички, да присядь вон, на диван...
Все, что мне нужно было сделать - это зайти в МЛМ и перебросить туда остатки библиотек и всего прочего софта, как можно больше. Не знаю, как там все будет происходить при отделении Мира, и уцелеет хотя бы что-нибудь, но, как говорится, - запас в жужу не имет! Никогда не знаешь, что может неожиданно понадобиться в длительной, может быть даже многолетней автономке по мирам и весям. Информации оказалось ожидаемо много. Я запустил копирование и предложил Антону прогуляться к деду с бабой. Только, как его представить им, я не знал.
Приду и скажу: " Это ваш внук"... Абзац.
Расстроятся, запятая, не поверят, запятая, и спишут все на "синдром войны" или контузию, пожалев убогого. Точка.
Совместно, решили представить его моим сослуживцем, "побратимом", как стало модно нынче говорить.
Антон слегка нервничал, как я понял, перед посещением дедушки и бабушки, и чувствовал себя не в своей тарелке, потому решил подбодрить его:
– Не дрейфь! Я уверен, ты им понравишься, как и они тебе!
***
С первого взгляда было видно, как за время, проведенное мной на войне, постарели мои родители. Мама, не веря своим глазам, с самого порога встретила слезами и, прижимаясь к моей груди, плакала навзрыд. Из ее причитаний я понял - им два дня назад сообщили из военкомата о моей пропаже без вести. Ага, как же, без вести. Знают они все наверняка, твари! Выразили сочувствие, а соболезнования сказали выражать преждевременно. Мол, всякое бывает, возможно через неопределенное время, еще объявлюсь как снег на голову. В принципе, не соврали. Только не их молитвами.
Отец молча, улыбаясь, сильно прижал меня к себе, и мы простояли так несколько долгих секунд, обнявшись. Лишь, когда он меня отпустил, я заметил, как по его гладко выбритой щеке стекает предательская слезинка.
– Колючий ты, как дикобраз! Почему не брит?
– скрывая смущение, отчитал он меня.
Я только развел руками.
Представил им Антона. Мама убежала на кухню накрывать стол, а отец, рассматривая Антона, сказал:
– У меня такое ощущение, что мы давно знакомы. Вы поразительно похожи на моего младшего брата, когда ему было столько же лет, сколько сейчас Вам!