База 211
Шрифт:
Так и вышло, что на поверку военной операцией по устранению противника фактически руководил Сэм. Гауптштурмфюрер разве временами давал свое верховное одобрение, вынужденный блюсти собственный авторитет. Сэму было на его амбиции наплевать, в вожди он не лез, еще не хватало! Но и послать бессмысленно людей в ледяные равнины Антарктики он тоже не мог позволить. Оттого и вмешался, и как-то так вышло, невольно принял на себя командование. Беспокоило Сэма лишь одно – зачем Великий Лео возложил на него комендантские полномочия? Сие могло означать, что нынешний Ховен по причинам личного свойства уже не был прежним железным гауптштурмфюрером, а Сэм не чувствовал в себе сил заменить его в этом качестве. Потому что не знал за собой никакой безумной идеи ради стоического пребывания в здешних бескрайних льдах, ведь не загадками «драконьей норы» привлекать
Внутренний диалог с собой, однако, Сэму пришлось прервать, надо было высаживаться на лед. Медведь, не захотевший бросать лодку без присмотра, решил было взвалить ее плечи. Но Сэм запретил, Герхард должен идти свободным от поклажи – вдруг ему придется срочно обернуться. Поэтому надувной ботик Вилли и Сэм дотащили кое-как до берега (на них самих еще висело фунтов тридцать оружия, не считая боеприпасов) и бросили лодку на берегу в укромном местечке у подножия оголенной черной скалы. Вряд ли у врага найдется время для ее розысков. Потом стали подниматься на вершину мыса, где со стороны равнины предполагалась стоянка чужаков. Медведь вел их точно, уже почуял постороннее присутствие.
– Бегут, как зайцы, – печально поведал он результаты своих ощущений. Надежды на вражескую храбрость явно не оправдались.
Но Сэм предчувствовал, что это неспроста. Мало ли какой умышленный ход предприняли чужаки? По его расчетам, Великий Лео уже должен был перекрыть выход на равнину. Если так, стало быть, окружение с двух сторон можно считать удачно завершенным.
Когда их маленький отряд поднялся на пологую вершину мыса, не без трудностей (хорошо еще Медведь стальным ножом прорубал для них удобные ступени, пригодились и предусмотрительно захваченные прочные веревки), то крошечный лагерь был уже пуст. Небольшая холодная брезентовая палатка, деревянные сани с полозьями из прочнейшего нейзильбера, дюжина пустых консервных банок – вот и весь нехитрый скарб. Оружия в стойбище не нашли, видно, предусмотрительные пришельцы припрятали его отдельно.
Вопрос о том, что делать дальше, тут же снялся сам собой. Даже и чутье Марвитца не понадобилось. Издалека, со стороны выхода на открытую равнину, застучали короткие автоматные очереди, и стало ясно – Великий Лео принял бой. Точнее, в атаку пошла Лис, а гауптштурмфюрер и Ганс Тенсфельд должны были ее прикрывать, отгоняя выстрелами в упор врага, заставляя его то и дело оборачиваться и таким образом терять во времени и скорости.
Медведь вопросительно посмотрел на Сэма: может, и ему обернуться для верности? Герхард сегодня и оделся поплоше, чтобы потом не жалеть утраченное имущество. Знаменитая шуба осталась в бункере, и на его монументальной фигуре красовалась пропаленная в нескольких местах, почти негодная куртка, да порядочно драный старый свитер.
– Не стоит пока. Нужно посмотреть, что к чему, – разрешил его сомнения Сэм. Мало ли, вдруг Герхард понадобится еще в человеческом обличье, так не стоять же ему голым на ветру. А пока снова натянет на себя нехитрую одежку, многое может случиться.
Втроем они резво побежали в сторону выстрелов. Сэм и Вилли – с автоматами наперевес, у каждого на поясе по две гранаты, в сумках запасные обоймы. Медведь опережал их изрядно, но и держал в поле зрения – оставлять друзей ему не хотелось. Против оборотней их автоматы и маломощные ручные гранаты что детские рогатки против атакующих истребителей.
Когда наконец отряд их прибыл на место действия, взору Сэма открылось зрелище поистине необыкновенное. Гауптштурмфюрер и Ганс Тенсфельд, заняв позицию прямо посередине узкой горловины прохода, между двух отвесных скал, издалека поливали беспощадным автоматным огнем клубок дерущихся в свирепой схватке тел. И не тел даже, а непонятно уже, что собой представляла эта визжащая, полыхающая вспышками, стремительно вращающаяся карусель. Они не могли вести огонь прицельно, кажется, доставалось и Лис, в сумасшедшей круговерти мелькали попеременно звериные и человеческие образы. Рыси, волки, женщины, мужчины, иллюзия была такова, будто сталкивалось и разлеталось в стороны не менее дюжины существ. Снег, размякший и рыхлый от пролитой крови, отзывался под клубком дерущихся насмерть противников непередаваемо омерзительным чавканьем. Иногда от высокой температуры превращений над поверхностью клубами взлетал багровый туман. Иногда, наоборот, при переходе обратно темная кровь, перемешанная с водой, застывала несообразными по форме кристаллами, а после раздавался все тот же чавкающий звук, слышимый даже сквозь трескотню автоматных очередей.
Однако, несмотря на малый успех в истреблении противника, отряд Великого Лео все же добился главного – не позволил чужакам удрать на открытую местность и вынудил биться на собственных условиях.
Как только присутствие группы загонщиков стало очевидным, верчение немедленно прекратилось, от воющего клубка отделился один зверь. И вот уже белоснежный, совершенно невредимый волк несся в сторону Сэма. Хорошо, Марвитц медлить не стал, секунда-другая – и мохнатый бурый медведь встал на задние лапы. Словно пушинку, здоровенной оплеухой когтистой лапы отбросил он наглеца. Волк отлетел и плашмя ударился всей тушей о лед, тут же, как в сказке, грянув оземь, оборотился, залечивая разбитые кости, и Сэм увидел – это волчица. Вернее, стройная белокурая девушка, совершенно, разумеется, нагая. Но разглядеть ее подробней Сэм не успел, хотя ему хватило времени устыдиться своего невольного желания. Опомнившись и осознав, что схватка переместилась теперь отчасти и в их сторону, Сэм передернул автомат. Но не выстрелил. Кто его знает почему?! Может, не хотел посылать пулю в женщину (а что бы ей сделалось?), может, побоялся попасть в Герхарда (тем более что бы сделалось ему?), но лейтенант Керши так и не открыл огонь. Вилли не нажал на спусковой крючок тоже. Теперь Сэм и Бохман просто стояли тихо и ждали, чем окончится поединок Медведя и незнакомки.
Но странное дело. Герхард также не пожелал убивать. Каждый раз, когда волчица наскакивала на него, Медведь в полную силу отгружал ей увесистого леща, после спокойно дожидался на месте, когда оборотень-девица придет в себя и кинется в новую атаку. Он лишь предпринял единственный в этом случае разумный маневр. Пока белокурая диверсантка в очередной раз превращалась из обнаженной красотки в свирепую лесную охотницу, Марвитц забежал к ней за спину, таким образом развернув направление удара. Сэм и Вилли предусмотрительно отступили и заняли позицию сбоку поодаль, угрожающе выставив перед собой дула автоматов. Отныне путь назад к своему сообщнику оказался закрыт для волчицы. Чтобы прорваться, ей сперва потребовалось бы одолеть в поединке Марвитца. Воспользоваться преимуществом скорости она не могла тоже – Вилли уже выпустил пару предупредительных очередей, пока только в снег. Но воинственную чужачку это образумило.
Внимание Сэма невольно отвлекло происходящее на боевом участке Ганс—Лео—Лис, и настоящее действие, судя по всему, разворачивалось именно там. Великий Лео переменил уже третий диск, свинцовый проливной поток не ослабевал ни на минуту. Тенсфельд тоже не отставал, хотя палил не куда придется, а пытался хоть как-то выбрать цель. Бессмысленное предприятие, подумал про себя Сэм. Ведь Ховен своим бестолковым огнем не дает им драться в полную силу, а значит, и преимущества Лис, как зверя более мощного и подвижного, сводятся на нет. Видимо, Великий Лео это понял тоже. Потому что вдруг поднял дымящийся автомат вверх и приказал знаком Гансу последовать его примеру. Стрельба стихла, и сражение между рысью и волком развернулось в полную мощь.
В жизни Сэм не видел ничего подобного. Да и никто из присутствующих тоже. В свою очередь оборотни стояли насмерть друг против друга впервые, и предугадать, как закончится эта ни с чем не сравнимая битва, не могли сами бойцы. И вообще, закончится ли чем-нибудь?
Многогранные, сверкающие стереометрические фигуры возникали и рассыпались вновь и вновь, являя поочередно человека и зверя, тяжелыми, крупными каплями летела во все стороны кровь, пахло паленой шерстью. Иногда возгласы боли, иногда вопли торжества. Пляска смерти могла продолжаться бесконечно или завершиться вничью… Но вскоре произошел перелом.