Базалетский бой
Шрифт:
– Ш-ш-ш! – Кто-то в темноте приглушенно кашлянул.
Зураб притаился. И тотчас из темноты донеслось шипение: «Ш-ш-ш… Тише!..» Черная тень вынырнула и поползла к лестнице.
Душная ночь. Аромат лимона, сливаясь с терпкими благовониями, словно вытеснял из опочивальни последнюю частицу воздуха. Шадиман задыхался: «С чего бы? Разве мало было душных ночей? Нехорошо! Нужна бодрость. Особенно сегодня… Пустое! Мысли о пустом тяжелят голову». Приложив ко лбу кусок горного хрусталя, Шадиман облокотился на мутаку и прикрыл глаза.
Ворочаясь с боку на бок, чубукчи нащупывал под мутакой рукоятку кинжала. Но не отогнать оружием назойливый сон! Вот уже которую ночь – не успеет он сомкнуть глаза, как туча саранчи, пожирая золотистые посевы, в дикой пляске кружится над его головой. От этого видения веки так отяжелели, будто придавила их зеленая туча. Вот и сейчас! Чубукчи вскочил и, осторожно ступая, направился к покоям Шадимана.
Все было привычно. У дверей стояла стража из верных марабдинцев, охраняющих эту часть замка до полуночи, пока не подходила смена; в роговых ночниках, как всегда, желтели огоньки, отбрасывая блеклые блики на мрамор стен… Чубукчи обозвал себя беспокойным вороном. Мало ли что черт подсказал этому «верному глазу»!
Вновь прильнув ухом к овальной двери, чубукчи обрадовался, услыхав шаги Шадимана: пусть лучше до зари пишет послание Георгию Саакадзе. Постояв, чубукчи взошел на площадку башни полюбоваться луной, чего с ним раньше не случалось. Он, сам не зная почему, боялся сна. Рассказ Арчила о ссоре в духане, помимо его воли, не выходил у него из головы.
Здесь было чуть свежее, Кура доносила прохладу. Луна на ущербе, привалившись к горе, отливала зеленоватым серебром. Чубукчи она напоминала саранчу, опустошившую склон неба. Он в бешенстве сжал кулак – и вдруг замер между зубцами: где-то внизу блеснул факел! «Кто я, если не пугливый ворон! – обозлился чубукчи. – Это возле угловой башни сменяют стражу». По двору гулко отдавались шаги. Чубукчи напряженно прислушивался. Тишина, а ему слышалось: «Все ворота заняты арагвинцами?.. Ш-ш-ш-ш!.. Все выходы из замка тоже…» Какие-то тени отделились от внутренних стен. «Опять саранча? Наваждение сатаны! Все же надо быть настороже! А вдруг князь заснул?» Чубукчи ринулся вниз.
Шадиман, облокотившись на подоконник, вглядывался в зыбкую мглу. Тишина! Но почему не мягкая, не спокойная? Вон из-под свода ворот будто показалась тень и исчезла. Одинокий окрик стража, и вновь тишина! Но почему, подобно чудовищу, она надвигается на Метехи? Почему давит, тревожа мысли? Не проделка ли это сатаны? В отсветах узорчатых фонарей промелькнул некто в красном! Не ослышался ли он, Шадиман? Не тысячи ли змей зашипели между резными столбиками: «Ш-ш-ш-ш!..» Где-то едва скрипнула дверь. Кто-то приглушенно кашлянул. Опять из-под земли появились тени! Что за наваждение! Сколько ни вглядывайся в темноту – никого! Не иначе некто в красном – сатана!..
Зураб стоял неподвижно, подобно каменному изваянию, слившись со стеной. Он посматривал на узкие окна замка и сыпал брань: «Сгинет сегодня огонь в проклятом Метехи? Угомонится наконец царская баранта? Не пора ль вам уподобиться зайцам, настигнутым ястребом?!»
Башни темнели. Вот вспыхнул и погас последний огонек, очевидно в покоях Шадимана. Замок погрузился со мглу. За гребень горы уходила луна, оставляя за собой серебристую дымку, и еще отчетливее выделялось окно опочивальни царя, чуть освещенное зеленоватым огоньком ночника. И…
Зураб выхватил меч, злобно рассек воздух. Что-то шарахнулось, заметалось и ринулось к лестницам.
Из-под свода главных ворот метнулись тени и безмолвно рванулись к площадкам, занятым караульными дружинниками. В темноте скрестились шашки, кинжалы, лязг стали отдался эхом в мрачных глубинах, зазвенели копья, выпущенные из рук. Новые тени вынырнули из-за резных столбиков, поддерживающих балконы, и, как духи ущелья, молча набросились на словно онемевшую стражу… Щиты ударились о щиты. Клинки, рассекая воздух, пробили путь к верхним площадкам башен, тени взлетели вверх, промелькнули на зубчатых стенах… По мраморным ступеням потекли струйки крови.
Дальше! Дальше!
Оружейный зал! Дарбази для малых пиров! Зал больших трапез. Оранжевый зал! Покои Луарсаба Второго!
Дальше! Дальше!
Засучив рукава, с мечом, залитым кровью, Зураб мчался впереди арагвинцев. Ненависть, накопленная годами, сейчас нашла широкий выход. Во вражеской крепости не проявил бы он такой свирепости, как в этом замке, где попиралась его гордость и уязвлялось самолюбие. Один минувший съезд князей чего стоил! Но ведь через Метехи лежал крутой, но уже досягаемый путь к трону гор! Только ли гор? Надо лишь немедля живые души, обитающие в замке Багратиони, превратить в мертвые. «Э-о! Царь Симон Глупый! Ты – первый!..»
Зураб мчался вперед, топча цагами осколки обитых ваз, сбрасывая мечом светильники.
Охотничий зал! Величественный царь Орби! Сколько бесплодных поисков золотого гнезда на оледеневших вершинах, где обитал царь орлов! Какой же храбрец превратил тебя, белого Орби, в чучело с маленьким венцом на голове? Но ты отверг смерть и гордо распростер крылья на сверкающем поддельными рубинами и изумрудами искусственном утесе.
И Зурабу белый Орби казался грозным охранителем Багратиони. Уничтожить – и падет династия! Но дотянуться до орла трудно. Орби качался, взмахивая крыльями, дергал клювом, защищаясь, как живой. Зураб захрипел, подпрыгнул и наотмашь ударил мечом. По оранжевым плитам со звоном покатился разбитый венец.
Переступив через поверженного Орби, Зураб вздохнул свободнее. Главное уже свершено. Пал патрон Багратиони. Победоносно взмахнув мечом, Зураб устремился к сводчатому переходу. Скорей туда, к покоям царя Симона! И вслед, бессмысленно рыча, ринулись за ним осатанелые арагвинцы.
Стон. Падение. Катятся щиты, выбитые из рук опешивших дружинников Андукапара. Вот уже сводчатый переход, загруженный мертвыми телами, позади. Из полумглы выплывают серебряные фигуры, изображающие двух сарбазов в сверкающих доспехах. Сатанинская усмешка искажает лицо Зураба. Как на приступ крепости, увлекает он за собой арагвинцев. Под торжествующий рев валятся, громыхая доспехами, серебряные сарбазы. Кто-то пытается крикнуть – и падает с перерезанным горлом. Кто-то не успевает наложить на тетиву стрелу. Кто-то хочет вырваться, убежать. И снова лязг клинков, падение тел, брань, вопли, проклятия, кровь!
Под сводами замка словно гром загрохотал, отдаваясь оглушающим эхом. Телохранители, оруженосцы, нукери, чубуконосцы, вздымая светильники, мечутся в длинных коридорах. Выбегают заспанные придворные, еще не осознавшие явь.
– Что происходит?
– Кто напал?
– Персы?
– Турки?
– Нет, шакал!
– Проклятье!
– О-о! Настало время Зураба Эристави!
– Время кровавых дождей!
– Проклятье!
Душераздирающий крик гулко отозвался в пролете лестницы:
– Помогите! Помогите!