Базис
Шрифт:
— На какие? И вы серьезно решили предоставить мне слово здесь, а не на Малом совете?
— Такова воля Народа! — веско припечатал тот, — А обвиняешься ты в убийстве тридцати одного человека!
И словно по волшебству, а точнее по сигналу из толпы начали раздаваться восклики:
— Мы призываем тебя к ответу, аристо! Перед всеми людьми!
— Перед Народом!
— Отвечай! Почему ты убил наших детей?!
— Говори!
— Зачем продал участки пришлым?
— Почему у тебя работает столько не наших?
— Убийца…
Откровенных ругательств пока не звучало. А хотелось бы. Но палку крикуны не перегибали.
— Ну, что ты ответишь, глэрд Райс, перед Народом? — это уже новый глава Кречетов вмешался.
Лэрг подобрался, напружинился, от него полетели команды гвардейцам, но совершенно для меня не понятные, типа работаем по плану «Джирг». Происходящее ему явно не нравилось, более того, он не ожидал, что действо будет открытым. Но у меня все было под контролем, даже на самый крайний вариант — резня толпы. Я неторопливо достал книгу из подсумка. Помолчав и вычислив всех заводил, которые распаляли толпу, поднял руку ладонью вверх. Людское море волноваться стало
— Вы призываете меня к ответу перед Малым советом, а не после… Да… Такого я не ожидал! — большая часть глав глумливо заулыбалась, — Что же. Отвечу, — голос, усиленный амулетом, раскатился над площадью, заставил всех замолчать, замолчал и я, медленно переводя взгляд справа налево, будто пытаясь вычленить и запомнить каждого, отчего зрители начинали ежиться, смотреть куда угодно, но не на сцену. Да, кладбище за плечами на авторитет работало неплохо. А затем заговорил медленно, с интонациями, будто роняя слова, — Вот смотрю я на некоторых из вас, и больно мне делается на сердце. Противно. Муторно. Горестно. Подлое племя! Паскудное! Потому что представляю я, — рыком задавил попытавшийся подняться ропот в толпе, и продолжил почти спокойно, — Что они скажут предкам? Потому что из-за их разрушительных речей уже все вы нарушаете Заветы! — потряс книгой над головой, которую сжимал в левой руке, в правой булаву, — Как вы посмотрите им в глаза?! Что скажете в свое оправдание?! Все! Вы! — обвел толпу моргенштерном, — Ведь этот день наступит. Этот день придет! Это неизбежно, как смена времен года! Краст из рода Кречетов, что скажешь ты? — «указка» остановилась на подстрекателе, — Чем ты можешь гордиться? — смелый крикун сразу захотел сделаться меньше, спрятаться, одно дело анонимность, а другое когда вот так вытаскиваешь их на свет и показываешь, а еще и могло прилететь от меня, — Ну, говори! Отвечай здесь, перед Народом! Что в штаны наложил? Что ты скажешь предкам?! Чем похвастаешься?! О каких свершениях заявишь? Наверное, как воровал кур у Толстого Черри?! — «так это был ты?!», использовал память мальчишки, он видел преступника, кстати, не из-за нужды пошедшего на такой шаг, а просто из пакости, — Вот какой ты совершил подвиг! Так говори! Твое слово! Что ответишь ты даже перед Народом? — давил я на одно и тоже, — Здесь! Сейчас! И это даже не перед предками? Расскажи нам о своей подлости! Паскудности! Молчишь, о Великий похититель кур?! Язык проглотил?! И у тебя хватает смелости выкрикивать ересь, призывая меня к ответу? Меня — Глэрда Райса главу Дома и Рода Сумеречных, Убийцу драконов и Ухореза, Кормчего Мары, полноправного владетеля, чье имя знают боги? Призываешь к ответу вопреки порядку, установленному предками? Заветам? Что скажешь? Зачем ты мутишь Народ? Зачем ты его толкаешь на преступления?!
Однако у идиота возникли гораздо более явные проблемы, когда в его сторону двинулся здоровяк, который раздвигал толпу, как ледокол льдины. Жира у Толстого Черри не имелось ни грамма, а гора эта была под два метра ростом, статями — лэрг Турин. Этот момент я пусть и рассматривал, но с малой вероятностью. Поэтому пришлось срочно переключаться.
— Черри, Черри, я все объясню! — орал тот.
— А ты куда ты собрался, Иррин из рода Волков? — булава вычленила следующую жертву, пытавшуюся протиснуться подальше от первых рядов, — Что скажешь ты? Ответь. Вот стоит Народ, — обвел всех, — Чем можешь ты похвастаться? Какой подвиг ты совершил за свои почти сорок зим? А, Ужас коз? Блеющий во тьме? Или ты, думаешь, я забыл, как ты отличался тем, что пугал единственное животное одноногого Харма? И радовался, как ребенок, достижению! Эй, Рамс? Постой-постой, недруг! Ты призывал меня к ответу? Что скажешь ты? Или ты Керри? Чем вы сучьи дети прославились?! Мрочьи выкормоши! — последнее почти прорычал, оно прозвучало рокотом. Да, авторитет я заработал дикий, учитывая, что на прямые оскорбления никто не отзывался, — А я скажу! Вы смело можете говорить предкам, что послужили орудием в черных руках тех, кто повел Народ к гибели! Вы — лирнийские слизни! И ответите тоже вы! Вы хоть понимаете, что натворили? — патетически воскликнул я, — Именно вы предвестники бед и горестей, которые придут теперь в каждый дом, постучат в каждую дверь, ворвутся в каждую семью! И теперь погребальные костры будут гореть чаще, чем рождаться дети, случаться свадьбы… Это все вы! Вы заставили нарушить Заветы всех здесь собравшихся! — толпа от таких пророчеств ахнула. А Иррин лишь взвизгнул:
— Ты все врешь! Врешь! Врешь!
— Я клянусь кровью, что вы все, призвав меня к ответу перед, а не после Малого совета, нарушили Заветы предков! Ибо я есть глава рода Сумеречных! В этой книге же сказано, что нарушивший уложения испытает много горестей и печалей! — воздел фолиант в воздухе, вышло эпично, учитывая, что ладонь объяло пламя вместе с ним, — И вы их нарушили! Все! Вы! Что вы ответите уже мне?!
— Мы не хотели! — за всех заголосил кто-то.
— Мы не знали!
— Что будет-то, что?
Я обводил толпу мрачным взором, главы родов сидели и не понимали происходящего. Помолчав, продолжил.
— Я не против ответить перед Народом, и отвечаю сейчас, ибо вынужден. Но порядок, заповедованный предками, должен блюстись! — потряс книгой, — Неукоснительно и беспрекословно! Теперь поздно… Пусть каждый из вас знает — беда стучит в ваши двери! И подстрекатели, все те, кто призывал вас нарушить порядок вещей — вот виновные! Запомните их! Выжгите в памяти! Не знаю, поможет ли теперь их уничтожение, как скверны… Не знаю… врать не буду. Но причина — они! И те, кто стоял за их воплями! Демморунгцы уедут, будут жрать в три горла и сладко спать, разгребать будете вы! Ибо они хвост, но вы собака, а когда хвост начинает руководить псом, ничего хорошего не выходит! — «что деется!», крикнула истошно какая-то баба, вокруг бузотеров образовалось свободное пространство, а я вновь посмотрел на притихший народ. Да, не будь у меня такой репутации, пришлось бы хуже, но не зря же на нее столько работал, — Однако вижу я честное раскаянье во многих из вас. И когда вы узнали, что нарушили Заветы ужас обуял ваши души. А, значит, не все вы заблудшие. Может, поэтому и не все потеряно для вас. Да, не всё! Пока еще не всё! И если кто-то спросит у меня, есть ли выход? Можно ли исправить ситуацию? И может ли сегодняшний день послужить началом новой эры для Народа? — все замолчали, никто не хотел обращать на себя мой взор. Да еще и Краст уже сиял двумя фингалами и свернутым носом, учитывая, как поглядывали на остальных его сообщников, появление украшений и на их рожах — дело скорое, — И я скажу вам — надежда есть! И заключена она в героях. Настоящих героях, о которых затем будут слагать легенды. И они тоже среди вас, в этой толпе! Но они в отличие от брехливых скотов знают цену и слову, и делу, поэтому и молчат! — все запериглядывались, — Вы спросите, кто они? Кто те люди, которые уже сегодня могут с гордостью, пусть не сказать что-то, но посмотреть в глаза предкам?! Отвечу! Это Корвин из рода Выдр, это Гранд из рода Саблезубов, Роб и Бриг из рода Коршунов, это… — перечислил, показывая булавой на каждого в толпе, всего шестнадцать человек из двадцати двух ходивших на червей с Улафом, двое из них обрели тотемы, восемь умения и шестеро погибло, — Выйдете из толпы, и встаньте рядом со мной ибо вы этого достойны! — вот здесь две трети глав из Малого совета перекосило по-настоящему. Переглядывались друг с другом, вид, как у загнанных в угол зверьков. Получалось не они таким хитрым образом призвали меня к ответу, чтобы в итоге избежать кар со стороны лэрга Турина, а я верховодил и вел себя, как владетель, имеющий право карать и миловать, — И вместе с ними пусть выйдут и родители Эмбера из рода Белок, Истана из рода Черных лис… — перечислил погибших.
Минут пять-десять суеты, и вот на помосте, полностью отвечая моим замыслам замерла шеренга из шестнадцати человек, а родственники мертвецов встали чуть в стороне, держась кучей.
— Вот не шестнадцать, а двадцать два смельчака, шестеро из которых сейчас смотрят из-за стола Кроноса и присутствуют здесь, стоят рядом родителями! И вы почтенные расправьте плечи, и с залуженной гордостью посмотрите по сторонам и вниз! Именно в вас всех свет и соль Народа! Расскажу тем, кто не знает, ибо был глух и слеп. Эти воины, несмотря на юный возраст, доблестно сражались в темных и мрачных подземельях с Собирателями душ! Не ради злата они проливали кровь и теряли товарищей, а чтобы Народ стал сильнее! Цельные, сильные духом и телом, именно они — это Народ! И да, идя сегодня на Совет, я в первую очередь хотел поднять вопрос о награждении героев. Но видя весь этот цирк, это прямое нарушение Заветов, понял… Плевать я хотел на мнение хрычей, которые харкают на предков! — выдохнули все, кто с яростью, кто с ужасом, а кто и довольно, — Они поняли, что я хотел вознаградить героев, заставить их растрясти мошну, подняв этот вопрос, и испугались за свои богатства, как будто золото жрать собрались в лихие годины, — «Мроки! Мроки!» заорал кто-то в толпе, и вот пусть попробуют опровергнут, — И поэтому я награжу всех сам! Своей рукой! Добывшие тотемы получат от меня по двести золотых. Умения — по сто, остальные смельчаки — по пятьдесят. Норг! — тот принес заготовленные кошели и сверток, я же стал вручать, когда закончил, то заревел диким зверем, — А теперь трижды почтим героев! Аррас! Аррас! Аррас! — первыми ожидаемо включились гвардейцы и легионеры, а затем и толпа. Клич был имперским насколько, насколько могла быть Империя. Но его орал воодушевленно практически каждый на площади. Не отставали и главы родов, и коллаборационисты, и сепаратисты. Им ничего не оставалось, как выпучивать глаза от усердия, рявкая: «Аррас, аррас, аррас!».
— А еще, приглашая сюда почтенных отцов и матерей погибших героев, я хотел лично сказать им слова благодарности прилюдно и поклониться, — отвесил поклон, как старший младшим, — Вы не менее достойны стоять здесь, а где-то и более! Потому что смогли сделать то, чего не смогут многие и многие на этой площади! Вы вырастили настоящих сыновей Народа! Готовых рисковать жизнями ради него! Чтобы в трудный час, в лихие годины у Людей было средства противостоять любому злобному врагу! И ваши дети, как всякие первые, первыми же шагнули в вечность… И должны остаться у каждого человека в сердце, если он человек! Понимаю, золото не поможет вам хоть как-то скрасить невосполнимую утрату… Но вручаю каждому по сто пятьдесят золотых, чтобы эти деньги помогли в нелегком деле воспитания других сыновей и дочерей! Вырастить настоящих представителей Народа, за которых гордость просыпается в душе. А не… — обвел притихшую толпу мрачным взором, — Произносить не буду. Стыдно, — повернулся вновь к родителям, — Все вы можете обращаться ко мне за помощью, и я сделаю все в моих силах. И да, на свои средства я воздвигну на территории парка стелу, где будут выбиты золотом имена ваших сыновей, чтобы не угасала память о них. Затем там появятся и другие, других героев, но ваши будут первыми! Делаю это еще и для того, чтобы молодые иногда приходили подумать, вдохновиться правильными вещами, а только дурными забавами. И да будет так!
— Будет! Будет. Будет… — эхом раздалось по толпе.
Главы Великих родов готовы были сожрать тех, кто предложил вывести глэрда перед толпой и призвать к ответу.
Меня учили делать революции в информационных сообществах. В тех, где никто никому не верил и там, где слово, как и предки, мифы, легенды ничего не стоили, но и тогда я успешно сдавал зачеты. Основные методы с древних времен ничем не отличались, кроме средств, но это точно так же, как жарить мясо на сковороде или используя новейшую плазменную панель. Адаптацию я провел, а действовать в такой дремучей среде — благодать.
Теперь точно работа с молодняком и беднейшими слоями населения у «авторитетного старшинства» будет затруднена. Парней и Улафа, действительно, никто не чествовал. Да, сейчас могут подтянуться остальные главы и где-то подтянутся, вот только эффект будет иным, даже дай они больше в десять раз. Более того, плачущие матери погибших, с трудом сдерживающиеся отцы, навсегда запомнят этот миг. Выжгут на всю оставшуюся жизнь. Потому что для них это самое большое событие. Значимое. Пусть к жизни здесь отношение гораздо более простое, чем в Земном Альянсе, которое можно было обозначить: «умер и умер», но вот к памяти относились ревностно. Там же, наоборот. И вполне возможно это убережет их семьи всего через несколько месяцев от гибели.