БЧ. Том 6
Шрифт:
— Кот со мной. Остальные, ожидайте сигнала, — коротко командую.
Мы со слепцом перелезаем стену. Перебегая от куста к кусту, подкрадываемся каждый к своему часовому. Обычные Кметы. Я простым удушающим разламываю трахею, Кот касанием лица противника вызывает то ли инфаркт, то ли инсульт, не пойму издалека, да и неважно. За минуту управляемся с двумя британцами и в темпе двигаемся к дому. Задача — по-тихому грохнуть Мирела до того, как настанет смена часовых. Камеры нас с Котом не видят, он тоже своими векторами умеет нечто вроде Отвода делать. Так что, если свезет и хотя бы
Не свезло. Жмуриков хватаются, когда Кот перелезает через окно на первом этаже. Как раз одну ногу только перекинул, и тут раздаются крики на английском. Гремит одиночный выстрел, чтобы точно всех разбудить. Я призываю Когти, и пускаю ветвистую молнию ввысь к звездам.
— Перун, прием, это Бестия, сигнал видели, — звучит голос девушки в ухе.
То, что она видела, я бы и сам понял по огненному вихрю, разорвавшему в клочья бежавших к нам двух автоматчиков. Прямо по горящей траве шагает Бестия, стройная и изящная, даже в слегка мешковатой форме. Девушка наклоняется и касается голой рукой кричащего от боли британца с разорванной в клочья ногой. Лимоннику сразу приходит покой и умиротворение. Навсегда.
Из барака уже выскочило человек десять точно. Но нам с Котом повеселиться не дали. Огромный Крокодил с ревом накидывается на бриташек и сбивает всех десятерых оземь, раздавая череподробящие тумаки. Еще и декларирует какой-то стих рычащим басом:
— Аднака, я любял лись аднажды! Нет, не куряцу, хоти иё таже. Пачема? Пачема иё забрули?
Бедный мутант плачет и бьет, плачет и бьет, а избиваемые бриташки подвывают. Решив не мешать Крокодилу делиться горем с новыми друзьями, мы с Котом проникаем в дом.
— Почему Али плачет? — спрашивает слепец.
— Несчастная любовь, — пожимаю плечами. — Сам же слышал.
Кот задумчиво поправляет дужку затемненных очков.
— Да кого он мог полюбить? Он же асексуал! Сколько лет его сканирую, Али ни разу не проявлял влечение к представителям противоположного пола. И своего тоже.
— Ну не зря Париж называют городом любви, — вздыхаю. — Просто не встречал наш Кожеголовый женщину по вкусу, а тут встретил, да неудачно.
Дом явно был заброшен до приезда вымесов. Из пыли на полу чуть ли ковер не образовался. Наконец и мне достается развлекуха. В коридор скатывается с лестницы желтый вымес Колобок. Огромный бронированный шар бахает по ступеням, разламывая их в щепки. Запускаю Холодец, и шар замедляет прыг-скок. Я уже приготавливаюсь проверить Когтями начинку этого пирожка, как Кот вытягивает ногу и касается пяткой желтой брони. Слепец перенаправляет импульс движения в обратную сторону, и Колобок уносится обратно на второй этаж, пока не пробивает стену и не пропадает на улице.
Рассерженно смотрю на Кота, а он будто не видит, слепым притворяется, гаденыш.
Осторожно поднимаемся по разломанной лестнице и заворачиваем в комнату, откуда исходит утробное рычание, а также противный хруст костей. Помещение заперто на железную дверь. Вот и Когти пригодились. Вместо сварочного аппарата, мда. Прорезаю по окружности замок и толкаю дверь. На пороге замираю, а Кот прислушивается к громогласному чавканью.
Весь пол
С отвращением подхожу к деградирующему британцу. Только тогда каннибал-мишка отрывается от еды и, поводя черным носом, принюхивается. В глазах полное отсутствие разума. Совсем тронулся герцог. Как там в «Винни-Пухе» Кролик говорил? «Всё потому, что кто-то слишком много ест».
Учуяв во мне любимое блюдо, мишка радостно оскаливается и отбрасывает в сторону погрызенную ногу.
Мирел прыгает навстречу, собираясь заключить в Винни-пушьи объятия. Но я не безобидный горшочек с медом, и резким синим росчерком срубаю мишке лапу по плечо. С громким ревом медведь грохается в кучу из костей. Смотрю на стонущего вымеса и размышляю: А где собственно ловушка-то?
— Бестия, прием, доложи обстановку.
— Уложили всех бриташек, так что всё в порядке. Только Али ревет чего-то. Занозу может подцепил.
Задумываюсь. Похоже ничего не остается, как добить Мирела и возвращаться. Возможно, западня ждет по дороге обратно, в Версаль.
Кто-то тихо шагает по пыльному ковролину в коридоре. Я оборачиваюсь:
— Кот, отойди от двери.
Слепец слушается, мигом отскакивает, как ошпаренный кипятком. Шаги становятся громче. Мы ждем молча, только однорукий мишка стонет у моих ног.
Наконец входит худой, как щепка, парень. В его посеревшем лице не сразу узнаю Женю Аксюка. Молодой барон держит белого персидского кота, правая рука, вся в серых пятнах, ласково гладит животное.
— Привет, Бес, — усмехается странными желтыми зубами Женя. — Или тебя теперь все называют Перуном?
У меня нижняя челюсть отваливается.
— Кто это? — хмурится Кот. — Очень странный, не разберу то ли демоник, то ли демон.
— Боюсь, последнее, — беззаботно отвечает Женя и бросает кота мне в лицо.
Глава 22. Фрактальная мощь
Женя кинул кису ловчей некуда — прямо мне на Когти. Снайпер гребаный.
К счастью, я успеваю убрать резаки, и кошара падает мохнатым животом мне на кулак. Другой рукой беру «перса» за шкирку. Киса породистая, с белоснежной длинной шерстью и моськой тяпкой. Красавец, жалко такого гробить. Аксюк же разочарованно кривит губы. Что за живодерские наклонности? Мы с котом с приплюснутой мордочкой удивленно переглядываемся.
— Перун, — не уймется слепец. — Ты очень удивлен. Сердцебиение участилось… Кто это?
Вот же, радар безглазый! Никак не успокоится со своей ментальной антенной. Но на заданиях я ему разрешил нас фиксировать, полезная предосторожность.
— Однокашник мой, — отмахиваюсь. — Женя, где ты пропадал столько времени?
— Где, где… — ворчит серокожий пацан. — В аду.
Вот так ответил. Фигура речи это или что? Но, похоже, про Нижние миры он действительно знает, раз возник посреди базы Мерила, да ни капельки не удивляется раненому медведеподобному вымесу.
— Только не делай вид, что скучал, — наезжает Женя. — Уже, поди, приголубил мою Лисичку. Снова!