Бедная Марта
Шрифт:
Раскрыв газету, Кейт свернула несколько страниц в трубочку, потом скомкала их и сложила горкой на решетку. Она осторожно накрыла их тонкими щепками, а потом щипцами выложила сверху угольные брикеты — она терпеть не могла брать уголь голыми руками, а потом отмывать их от черноты. Таблетку сухого спирта она сунула куда-то в середину. До войны огонь всегда разводил муж. Но с тех пор, как его забрали в армию, ей пришлось многому научиться. Он, Питер и Люси уехали почти одновременно, и Кейт не знала, сумеет ли она привыкнуть когда-нибудь к опустевшему дому.
Выпрямившись, Кейт потерла ноющую
— Тарзан! — воскликнула она, опустив глаза. — Где ты пропадал?
Тарзан Третий был огромным любвеобильным полосатым котярой. Во время воздушных налетов он обыкновенно спал на кровати Марты.
— Неужели все это время ты пролежал наверху в одиночестве? — Кейт подхватила его на руки и готова была поклясться, что он намеренно обнял ее лапками за шею и поцеловал. — Тебя следовало бы назвать Ромео, — сказала она.
Сообщив коту, что она собирается приготовить себе чай, она отнесла его на кухню и заглянула в кладовку. Кот моментально спрыгнул с ее рук, завидев на нижней полке молоко.
Кейт налила ему немножко молока в блюдечко, поставила его на пол в углу, и он принялся шумно лакать. Наверное, кот умирал от голода и жажды. Но она не собиралась трогать драгоценный кусочек ветчины, блестевший на тарелке, или наполовину съеденную баночку сардин. Кейт дала коту кусочек хлеба и пообещала, что хозяйка накормит его как следует, как только вернется домой.
В жестянке еще оставался чай, правда, совсем немного. Кейт пожалела, что не взяла чай с собой из дому, но потом вспомнила, что и у нее чая не было. Она налила воды в чайник, зажгла горелку на плите и поставила его на огонь.
Пока она ждала, кто-то заколотил молотком в дверь, выстукивая мотив «чижика-пыжика».
— Алекс! — воскликнула Кейт, бегом устремляясь к двери. — Алекс!
Он стоял на пороге, сорокасемилетний и такой же красивый, как всегда. Она втащила его в коридор, где он подхватил ее на руки и, целуя, отнес в гостиную.
— Меня подвезли, — пояснил он, когда они перестали наконец целоваться, но по-прежнему не размыкали объятий. — Кто-то из наших повез груз в Манчестер, а оттуда меня подбросили сюда.
— Надолго тебя отпустили? — Как было бы чудесно, если бы он ответил «навсегда».
Алекс поморщился.
— На четыре дня. Но, по-моему, это все равно лучше, чем ничего.
— Это значит, что ты будешь дома на Рождество и в День подарков. Ничего, и четыре дня очень хорошо. Хотя «навсегда» было бы намного лучше. — Кейт всматривалась в лицо мужа. — Я тебе не говорила, что при первой нашей встрече мне показалось, что из тебя выйдет превосходная модель? Ну, ты понимаешь, из тех, чьи фотографии появляются в модных журналах, рекламирующих вечерние костюмы. Ты бы потрясающе выглядел в плаще и цилиндре, опираясь на тросточку с золотым набалдашником.
— И курил бы длинную сигарету в серебряном мундштуке! Ты рассказывала мне об этом раз десять, не меньше. — Он вновь прижал ее к себе. — А когда я впервые встретил тебя, то подумал: «Вот молодая женщина, на которой я хочу жениться». Но потом я понял, что та же
— Бедный Клайв, — прошептала Кейт.
Она часто гадала, а были бы они счастливы с Клайвом, если бы поженились? И как странно вышло, что каким-то сверхъестественным образом свою любовь к нему она легко и просто перенесла на Алекса, который был его лучшим другом.
— Как ты узнал, что я здесь? — спросила она.
Он опустился в кресло Марты и притянул жену к себе на колени.
— Гарри оставил на столе записку, в которой сообщил, что ты у Марты. Очевидно, ты говорила ему, что я могу вернуться домой. Так что, на всякий случай, он решил написать мне, где тебя искать. В записке также было сказано, что он уехал на обед к бабушке. Кстати, слово «обед» он написал через «а».
— В обоих случаях оно произносится одинаково, как бы ты ни написал его.
— Знаю.
У входной двери вновь наметилась какая-то активность. Дверь опять отворилась. На этот раз на пороге стояла Марта. Она задержалась в прихожей, чтобы повесить пальто на крючок.
— Почему это в моей кухне полно дыма? — спросила она, входя в гостиную.
— Проклятье! — Кейт едва не свалилась с коленей мужа. — Я как раз собиралась приготовить чай, когда появился Алекс.
— Тогда первая чашка — мне, если не возражаете, — сказала Марта. Остановившись посреди комнаты, она критическим взором окинула камин. — Алекс, дорогой, не мог бы ты поднести спичку к этому безобразно сложенному костру и заодно подтолкнуть таблетку поглубже в дрова? Возьми кочергу. Растопка должна лежать под бумагой и дровами, а не сверху. Твоя жена положительно не способна сделать что-либо правильно, даже испечь кекс, не говоря уже о том, чтобы разжечь огонь.
Алекс принялся возиться с камином, а Кейт тем временем приготовила чай.
— Ради всего святого, где вы пропадали? — поинтересовалась она, когда они все втроем с чашками в руках уселись у камина, с нетерпением ожидая, когда в нем разгорится пламя. Тарзан, накормленный хлебом, разлегся на коленях у Марты, явно довольный тем, что хозяйка наконец вернулась.
В своем простом коричневом платье с ниткой янтарных бус на шее Марта выглядела сегодня очень нарядной. Кейт совсем недавно рассказала Бетти о своей первой встрече с ней, и, вероятно, поэтому ей было трудно узнать в сидевшей перед ней женщине ту Марту, которую она впервые увидела двадцать один год назад, в старой шерстяной шали и поношенном платье до пят. В то время у Марты были длинные каштановые волосы, которые выглядели неопрятными; сейчас, когда ей исполнилось шестьдесят, они были коротко подстрижены, а каштановый цвет почти сплошь сменился сединой.
— Я была на рождественской вечеринке, — пояснила Марта, — в доме у Артура Хансона в Сефтон-парке. — Десять лет назад, когда Норман Браун умер от цирроза печени, его помощник Артур Хансон был избран вместо него депутатом парламента от Центрального округа Ливерпуля. — Бомбили так сильно, что домой не ушел никто; мы спустились в подвал и принялись во весь голос распевать рождественские гимны, чтобы заглушить грохот взрывов. А сегодня утром я помогла Артуру убрать после того, как все разошлись.