Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть
Шрифт:
– Вас куда-нибудь подвезти?
– спросил Тоскафунди.
– Спасибо, я предпочитаю ходить пешком, - сказал капитан.
Оливково-зеленый «мазерати» величественно влился в словно расступившийся перед ним уличный поток. Капитан долго глядел ему вслед, воинственно выпятив бородку.
Потом, развернувшись на каблуке, зашагал в противоположную сторону.
– Насколько я знаю, синьор капитан, - сказал мэр, - вы отстаиваете интересы Роберта Брука. Если это так, можете рассчитывать на мою помощь. Синьор Брук,
– Для начала хотелось бы знать, что вы думаете об адвокате по фамилии Тоскафунди?
Мэр усмехнулся.
– Разумеется, я его знаю. Мы даже вместе учились.
– Как вы думаете, он хороший адвокат?
– Очень известный. Пожалуй, самый известный из флорентийских адвокатов.
– Порядочный?
– Дорогой синьор капитан, о таких вещах у юристов спрашивать не принято. Скажем так, - он твердо и ловко отстаивает интересы клиента, который ему платит.
– Вот именно, - сказал капитан.
– Только платит ему не Брук.
Мэр вдруг широко открыл глаза, прятавшиеся до того под тяжелыми веками, и взглянул на капитана.
– Ну да? А кто ему платит?
– Профессор Бруно Бронзини.
– Как благородно! Он тоже друг Роберта?
– Насколько я знаю, встречались они однажды. На приеме на вилле Бронзини. И вступили в научную дискуссию, едва не переросшую в скандал.
– Могу себе представить; Роберт Брук - стоик, и Бронзини - эпикуреец.
– Так с чего же такая щедрость?
– Возможно, дело в предстоящих выборах. Ведет дело Брука Антони Риссо, который баллотируется в магистрат. Правящая партия имеет на него большие виды. Кто знает - может быть, он доберется и до поста министра юстиции. Бронзини же принадлежит к оппозиции. Возможно, он готов заплатить Тоскафунди только для того, чтобы досадить Риссо. Дело Брука уже вызвало взрыв страстей, далеко превосходящий его действительное значение.
– Это я заметил на похоронах, - невесело сказал капитан.
– А ведь эти люди ещё не знали, что Мило был жив ещё два часа после несчастья.
– Простите, кто это вам сказал?
– Тоскафунди.
– А он откуда знает? Это стоит как следует обдумать, капитан.
– Мэр начал считать на пальцах.
– Во-первых, прокуратура не обязана была информировать Тоскафунди о результатах врачебной экспертизы, потому что с точки зрения закона Брук все равно виновен.
Во-вторых в суде же это могло сыграть прокурору на руку, создавая соответствующее настроение. В-третьих, информация о результатах экспертизы могла быть пробным камнем в попытке договориться с защитой, в том смысле что, если Брук признает частично вину - в том, что сбил Мило, то обвинение не будет настаивать на более серьезном обвинении - что скрылся, не оказав помощи.
– Мэр дошел до мизинца.
– Следует из этого что-то для нас или нет? Можем, например, сделать вывод, что обвинение не так уверено в себе, как хотело бы нам внушить? Да, полагаю, что можем.
– Я думаю ещё проще, сказал капитан.
– Я убежден, что у Бронзини на совести какие-то махинации, и он не хочет, чтобы Брук совал в них свой нос. Смерть Мило, видимо, несчастный случай, улица там и вправду опасная. Кто-то опознал жертву и сообщил не полиции, а Бронзини, который решил не упускать случая. Нужно было только подкупить
И ещё послать кого-нибудь разбить Бруку фару.
Мэр выслушал его молча. Потом, улыбнувшись, сказал:
– Вы не забываете, что существует и третья, совсем простая возможность? Что Брук и в самом деле это сделал?
Когда капитан Комбер вернулся домой, он занялся почтой, пришедшей за время его отсутствия. Одно было от старого сослуживца, уехавшего в Новую Зеландию и писавшему о ней с таким восторгом, что капитан просто физически ощущал, как ему там скучно. Читая письма, капитан вдруг заметил, что кое-что не в порядке.
Письменный стол у него содержался всегда в том же систематическом порядке, что и вся квартира. Тот, кто обыскивал его, вернул все на место - но недостаточно тщательно. И ящик открыт был ключем, не подходившим к замку, и закрыть его снова до конца не удалось. И порядок в ящике был нарушен.
Капитан долго сидел, поглаживая бородку и оценивая происшедшее. На лице его рисовалось глубокое удовлетворение. Как бы он не относился к мнению Тоскафунди, мэр ему нравился и его сомнений он не мог игнорировать. Но теперь никаких сомнений не оставалось. Враг существует, он здесь. Пока это только облачко на горизонте, световой блик на экране радара, но он существует и усомниться в этом нельзя.
6. Погоня за призраком.
Утром на третий день после ареста Брука в наручниках перевезли из полицейского управления в городскую тюрьму. Тюрьма Мурата, стоявшая на восточном конце Виа Гибеллина, в полной мере испытала натиск наводнения. И теперь, с новыми кованными решетками на окнах и свежепокрашенными дверями и оконными рамами, она показалась Бруку куда приветливей, чем унылое здание управления полиции в центре города.
В тот же день его посетил британский консул. Брука он застал за чтением «Потерянного рая».
– Какой-то англичанин сидел тут шесть месяцев, - пояснил он, - пока пытались найти доказательства, что он совершил подлог.
Перевел три главы гекзаметром на итальянский. Местами вполне прилично.
– Надеюсь, вас не оставят тут на шесть месяцев, - сказал сэр Джеральд. Как идут дела?
– Сегодня утром здесь был Тоскафунди. Видно, ему очень хочется, чтобы я сознался.
– Что убили Мило Зеччи?
– Неумышленно. С учетом плохого уличного освещения и того, что там уже были аварии, суд мог бы решить, что Мило я сбил, не заметив, все равно был бы осужден, но на меньший срок, чем если бы сбил его, понял, что произошло и оставил там умирать.
– Так вам рекомендует Тоскафунди?
– Да.
– Звучит разумно, но трое ваших друзей будут разочарованы, если вы сознаетесь.
Ваш друг капитан Комбер, ваша служанка Тина и моя дочь Элизабет.
– Чудная троица, - признал Брук.
– А каково их мнение о том, что случилось?
– Насколько я понимаю, они считают, что профессор Бронзини занят какой-то деятельностью, если не преступной, то непорядочной, и боится, что вы разрушите его планы. И поэтому он устроил вам ловушку. Пока вы будете торчать за решеткой в ожидании суда, он провернет свою махинацию.