Бедный Пьеро
Шрифт:
Голос. И кто мог бы подумать?!
Голос. Просто не верится!
Голос. Я до сих пор еще не верю!
Голос. Не может быть!
Голос. А между тем среди потрясенных посетителей и убитых горем родственников змейкой вьется смутное, еще неосознанное, предательское чувство физической радости оттого, что они-то еще живы… Итак — смятение и растерянность. Только сам усопший понял, что к чему, и упокоился в мире. Всего несколько часов, как этот человек умер, но посмотрите,
Голос. Его уже ничто и никто не занимает. Его одевают, раздевают, кладут в гроб — ему это совершенно безразлично.
Голос. Захотят его оставить там, он останется.
Голос. Будут о нем молиться? Пусть молятся. Плакать? Пусть плачут.
Голос. Смотрите, как непринужденно он себя ведет, и учитесь. Оставшиеся в живых что-то там лепечут…
Голос. Но как?.. Но когда?..
Голос. А его это ничуть не беспокоит… Он уже готов вступить в вечность. Браво!
Все аплодируют. Покойный Пьеро приподнимается на постели и раскланивается в знак благодарности.
Действие первое
Гостиная в доме Пьеро. Утро. На сцене в позах, отражающих различную степень скорби — Маркантонио, Ионе и Тереза. Синьора Клелия возится с какой-то тумбочкой. Появляется Луиджи.
Маркантонио (нетерпеливо). Ну что?
Луиджи. Ничего.
Клелия. И все-таки я не сдамся. Сколько раз бывало, что в таких вот штуках находили тайники. Достаточно нечаянно зацепить потайную пружинку…
Тереза. У тебя в голове одни детективы. Вот видишь, сломала планочку.
Клелия. Я думала, она полая. Помнишь книжку «Похищенный документ»?
Тереза. Но ведь там тайник в стене был.
Клелия. Потому-то я хочу проверить и стены. Почем знать…
Тереза. Да нет здесь никаких тайников.
Луиджи. Вот, пожалуйста, завещание (читает): «Моя последняя воля».
Маркантонио. Что он оставил?
Луиджи. Оставил распоряжение, чтобы о его смерти официально сообщили только после похорон.
Маркантонио. И больше ничего?
Луиджи. А что, по-твоему, он должен был написать еще?
Маркантонио. Не написать, а оставить…
Луиджи. Ничего.
Маркантонио. Да, наследство, прямо скажем, скромное.
Луиджи. Тут есть еще небольшое примечаньице.
Маркантонио. А именно?
Луиджи. Ничего особенного: советы, наставления. Несколько добрых слов тебе, последнее прости — всем нам.
Маркантонио. Спасибо. А деньги?
Луиджи. Денег нет.
Маркантонио. Это уж совсем неосмотрительно: умереть и не оставить ни лиры.
Луиджи. А мне думается, что он как раз проявил осмотрительность, растратив все еще при жизни.
Тереза. Бедный Пьеро не сам дошел до этого. Другие его довели. Все чего-то требуют, всем что-то нужно, а кто давал ему?
Ионе. На что же хоронить?
Тереза. На похороны он оставил в отдельном конверте. Бедный мой муж, никогда ни у кого ничего не просил и никогда никто ничего не сделал для него.
Луиджи. Тереза, ну кто в нашем мире делает что-нибудь для других? Возьми xoть меня: кто-нибудь когда-нибудь что-нибудь для меня сделал?
Тереза. Потому-то он и не хотел, чтобы все тотчас узнали о его смерти. И правильно. Правильно! Никто ему не нужен. (Неожиданно, впадая в истерику.) Нет! Скажите мне, что это неправда!
Ионе. Тереза, ну не надо. Если ты будешь так кричать, все сразу же узнают о том, что случилось.
Луиджи. Ну что ж, в наше время не остается места для сантиментов. Таковы уж люди: наспех посочувствуют и бегут дальше! Жизнь призывает нас исполнять свой долг Жизнь не ждет. Вот, я, например, уже расчувствовался. (К Маркантонио.) А ты?
Маркантонио. Я тоже уже начал…
Луиджи. Но еще не кончил?
Маркантонио. Нет, мне хотелось бы попереживать еще немножко.
Луиджи. Я, к сожалению, не могу себе позволить такой роскоши. Приходится думать о делах практических, в том числе и о похоронах. Жизнь не дает передышек Последнее прости тем, кто пал, и — дальше. Анджелика!
Анджелика (крепкая девушка с всклокоченными волосами, распухшим от слез лицом и ртом, который от всхлипываний растягивается до ушей). Слушаю, синьор.
Луиджи (несколько ревниво). А ты почему плачешь? Ты-то здесь при чем?
Анджелика. Ведь умер синьор Пьеро.
Луиджи. Это очень любезно с твоей стороны, но мы тебя освобождаем от необходимости проявлять свою солидарность таким образом.
Ионе (укоризненно). Луиджи!
Луиджи. Мама, она действует мне на нервы своим ревом.
Ионе. Бедняжка, она так преданна.