Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория
Шрифт:
В этот Библ и прибыла наша Венера.
И прежде чем ее встретил Кой, ее увидели и восхитились ее серебряной красотой дочери Коя — Пасифая («радостная»), Калэ («прекрасная») и Евфросина («благомыслящая»). Они накинули на Лунарию царственные сирийские одежды и повели во дворец к своему отцу.
Кой, которого в Сирии называют Элом, тотчас влюбился в Венеру и предложил ей руку и сердце.
«Рука твоя ведет в подземное царство. Я не хочу туда идти», — отвечала Венера.
«Ты будешь царить в Библе. И я подарю тебе своих дочерей, которые станут твоими верными Харитами», — пообещал Кой.
«Сердце
«Я подарю тебе золотое ожерелье, которое пропитано солнечными лучами и которое сделает тебя такой прекрасной, что ни одно сердце перед тобой не устоит», — настаивал Кой.
«А что такое солнце?» — спросила Лунная богиня.
«Солнце — это то, что создал мой брат Гиперион и утвердил на небе, отдав луну Ночи. Солнцем будешь ты, прекраснейшая из богинь, если станешь моей возлюбленной», — упрашивал Кой, брат царственного Сатурна и владыка Библа и преисподней.
Одним словом, уговорил. И, конечно же, обманул.
XII. Потому что, оставшись в Библе и разделив ложе с Коем, Венера не стала солнечной богиней, а стала богиней всяческого рождения и всеобщего плодородия. И звать ее стали в Библе, на третьей станции, Иштар или Баалта, Великая Мать или Матерь Любви, Паренс или Генитрикс. Много ей дали разных названий: по-сирийски, по-гречески и по-латыни. Я же буду называть ее Венерой Родительницей или Венерой Паренс.
Тут, в Сирии, сопровождать ее стали голуби — самые сладострастные из птиц — и козы — самые похотливые из животных.
XIII. И вот, на востоке:
Сам Купидон, говорят, родился средь стад и средь пастбищ, Меж табунов кобылиц, не укрощенных никем…— так восклицает Тибулл. Я же этого третьего амура буду называть Приапом, ибо так его назвали греки, и почти в каждом римском саду можно увидеть его изваяние.
— Полюбуйся на него! — говорил Вардий, указывая пальцем на барельеф. — У него почти нет лица. Тело его голо и тщедушно. Самое главное в нем — его уд, который у него всегда наготове, не знает покоя, не ведает усталости, силой налит, горит вожделеньем, радостью брызжет.
Приап дик и неистов, неукротим и напорист, внезапен и неразборчив, стремителен и неистощим.
Сети его — лианы и дикие виноградные лозы, в которых запутавшись, не освободишься, пока не обессилишь.
Стрелы его — колючки и занозы, которые зудят и подталкивают, свербят и подгоняют, мучат и устремляют.
Огонь его — знойный, удушливый, сладострастный — почти не задерживается в сердце и тотчас опускается в нижнюю часть живота, проникая в чресла и в лоно…
Вардий поперхнулся, шумно глотнул и возбужденно продолжал:
— Когда у Венеры родился Приап, на белый свет стали рождаться не только боги, птицы и звери. Первые люди появились. Не шарообразные существа и андрогины, описанные у Платона, а нормальные мужчины и женщины с присущими им половыми органами. Они жадно набросились друг на друга, сплелись и предались любовному неистовству: на берегу ручьев и озер, на морском побережье и в тихих волнах прибоя, на пашнях и на пастбищах, в садах и огородах, в домах и даже в храмах, которые они тогда стали возводить для того, чтобы в специальных помещениях приносить священные жертвы амуру Приапу и Венере Родительнице. Ибо:
Все осенила она севы полей и лесов. Все сопрягла воедино души людские И научила любви женский и мужеский род. Что пернатых плодит по ветвям, как не сладкая похоть? Как без нежной любви мог нарождаться бы скот? Эта же сила хранит всё живущее в водных глубинах И наполняет моря множеством рыб без числа!У Вардия изо рта брызнули слюни. Он заметил это, вытер рот и, будто оправдываясь, сказал:
— Многие ревнители добродетелей называют такого рода любовь развратной, низкой и даже подлой. Но я скажу иначе. Древние люди, едва познав телесную любовь, предались ей, да, грубо, но свободно, дико, но искренне. Природа их осеняла. Корысти и расчета никто не знал. Подарков не требовали. Под каждым кустом можно было дарить любовь и радоваться взаимности.
Лови день, меньше всего веря грядущему, — советует нам Гораций… Вот они и ловили, и наслаждались молодостью, не думали об угрюмой старости, не следили за завистливым временем, насыщались лепетом страсти и упивались смехом девичьим.
Вардий блаженно ухмыльнулся. Затем помрачнел и сказал:
XIV. — Ты уже слышал об Адонисе, прекрасном юноше, в которого влюбилась Венера?.. В школе рассказывали?.. Так вот, это случилось в Библе, а не на Кипре. И отцом Адониса был сирийский жрец Сидон, а не кипрский царь Кинир. И Ареса тогда никакого не было. И Персефона-Прозерпина еще не появилась на свет.
Было же так: влюбилась бессмертная богиня в смертного человека. И когда старый Кой удалялся в свое подземное царство, золотая Венера предавалась любви с блистательным юношей, охотилась с ним в горах Ливана. Сестра Коя, Фея, увидела их однажды, когда, объятые негой, они возлежали под сенью древних кедров. Завистливая Титанида сообщила брату об измене. Воспылав ревностью, Кой обернулся диким вепрем, набросился на Адониса и растерзал его на глазах влюбленной Венеры.
Розы, которые до этого были белыми, стали теперь алыми, потому что Венера прикасалась к ним своими руками, испачканными в крови возлюбленного. И алые розы с тех пор стали цветами Венеры. А белые розы забрала себе Фея, древняя богиня подземного царства, и от нее они достались Прозерпине, потому что белые розы — цветы смерти.
А Кой похитил растерзанного Адониса и, как ни упрашивала его тоскующая Венера, не желал выдать обратно любовника.
И тогда Венера кликнула своих голубей, запрягла их в колесницу и покинула Библ, улетела из Сирии, помчалась на запад…