Беглец
Шрифт:
– А иди ты...
Максимовна со злым презрением смотрела на него, дед молчал и щурился, потом сказал:
– Ты б, Лександра, все-таки поаккуратнее. А то ить что это получается? Изо дня в день, изо дня в день...
И тут в воротах появилась Юливанна. На ней было то же самое платье, но сама она так изменилась, что Юрка даже не сразу узнал ее. Раньше она ходила быстро и легко, как бы вовсе не касаясь, земли, а теперь шла медленно, осторожно, словно боясь оступиться. И вся она как-то поникла, будто сразу постарела и погасла. Ямочки
Дед замолчал, и все молчали тоже, смотрели, как они пересекают двор и приближаются. Папка начал суетиться, а у мамки и Максимовны лица стали замкнутые, отчужденные.
– Здравствуйте, - бесцветным голосом сказала Юливанна.
– Доброго здоровьичка, - сказал дед.
Ответил ей только дед, но Юливанна не заметила этого. Она повела глазами, ища, куда бы сесть, но места не было. Юрка метнулся к сараю, там у двери стоял табурет, и поставил его рядом с Юливанной.
– Спасибо, Юра, - сказала она.
Юрка вспомнил про рисунок, снова метнулся к сараю и обратно, протянул ей свернутую в трубку бумагу. Юливанна начала разворачивать, узнала рисунок, губы ее задрожали, она поспешно свернула бумагу опять.
– Значится, поправились, - сказал дед.
– Что? А, да-да, почти...
– А тут, между прочим, - сказал папка, - гражданка Воронина была. С сыном приезжала.
Юливанна посмотрела ему в лицо.
– Я знаю.
– Ну, ваши вещички они оставили, - поспешно сказал дед. Он, видно, боялся, что папка еще чего-нибудь скажет и будут неприятности.
– Вещички в целости и сохранности. Сейчас я их принесу.
Он пошел в дом. Все молчали и старались не смотреть друг на друга и особенно на Юливанну, а она, казалось, ничего этого не замечала.
– Вот, - сказал дед и поставил перед ней клетчатый чемодан.
– Чего тут, как тут - не знаю, складывал не я, складывали они.
– Спасибо, - сказала Юливанна.
Она расстегнула чемодан, достала сумочку, открыла ее, лицо у нее стало озадаченное. Она поставила чемодан на табурет, открыла его, пошарила в кармане на верхней крышке, засунула руку под платья, пошарила там, растерянно оглянулась, потом подняла чемодан и вывалила из него все. Платья попадали на табурет, свалились на землю. Юливанна провела рукой по лицу и снова растерянно оглянулась.
– Странно, - сказала она.
– Я не помню где, но у меня были деньги... Не очень много, но были...
Папка ужасно засуетился, дедовы глаза спрятались в морщинах, рот у Максимовны вытянулся в ниточку. А Юрку почему-то обдало жаром.
– Нас это не касаемо, - сказал дед.
– Были они там, не были... Мы ваших денег не трогали. Вот как они сложили, так оно и есть...
– Нет, что вы!
– сказала Юливанна.
– Как вы могли подумать?.. Я вас ни в чем не подозреваю... По-видимому, она решила, что это его деньги, и забрала все...
– А что же, - сказал папка, - вполне свободная вещь!
– Мы до ваших вещей не касались, - деревянным голосом сказала Максимовна.
– И все это нас не касается. Разбирайтесь сами!
– Да, да, конечно...
– сказала Юливанна.
– Только что ж теперь делать?.. Мне нужно ехать и не на что, нет ни копейки... Даже телеграмму не могу послать...
Папка молча суетился, все остальные сидели как каменные.
– Я прошу, - сказала она, - я прошу - одолжите мне рублей пятьдесят... ну хотя бы сорок... Я сейчас же верну, вышлю телеграфом...
Она подняла голову и посмотрела на всех по очереди, но никто на нее не смотрел и не ответил. Время шло, а они молчали. Молчали и молчали...
– Еще чего!
– сказала мамка.
– Кабы у нас лишние деньги, мы б тоже по курортам ездили... А тут не знай, чем рты напихать...
– Деньги мы не куем, - сказала Максимовна, - у нас лишних не бывает.
– Но как же быть?.. Я ведь прошу в долг и сейчас же верну... Вот хоть и вещи оставьте в залог...
Сенька-Ангел поднял платья, стал запихивать в чемодан.
– На кой они нам?
– сказала мамка.
– Нам тут фигурять негде, мы люди рабочие...
Юливанна посмотрела на деда, но тот молчал, Максимовна, поджав губы, смотрела в сторону, папка суетился и вроде бы даже усмехался. Юливанна снова провела рукой по лицу и сказала еле слышно:
– Что же мне теперь делать?..
Семен застегнул "молнию" чемодана.
– Нашла у кого просить!
– сказал он.
– У них зимой снега попроси удавятся, не дадут...
– А ты нам не указ!
– вскинулась Максимовна.
– Мы твоих денег не считаем, ты наши не считай...
– Вот чужие-то вы и любите считать, сквалыги завидущие... Пошли отсюда. Ничего ты у них не допросишься...
Он поднял чемодан, взял своей лапищей Юливанну за локоть и, как маленькую девочку, повел к воротам. Она шла опустив голову и в самом деле стала сейчас похожей на маленькую обиженную девочку.
– Ишь защитник нашелся!
– зло сказала Максимовна.
– Один утоп, другой присоседился... Такие небось не пропадают!
– А ловкая какая!
– сказала мамка.
– Дай ей деньги, а потом поминай как звали...
Щемящая жалость к несчастной Юливанне вдруг обратилась у Юрки в ненависть, слепую ярость. Все тело его начало ходить ходуном, как тогда на берегу.
– Ну и гады же вы все!
– сказал он.
– Подлые гады!
– Ты чего это, поганец!
– изумленно открыл глаза дед.
– Ты это кому говоришь?
– Тебе! И тебе, и тебе, и тебе... Все вы сволочи! Вы же врете, что денег нет, вы получку получили... Вам жалко, жмоты проклятые...
– Ах ты пащенок!
– крикнула Максимовна.
– А вы чего смотрите? Вырастили бандита...