Беглец
Шрифт:
– Если это намек, - злорадно оживилась я, - то знай, что холодильник у меня пуст и денег тоже нет.
– Ага, - казалось, он услышал именно то, что хотел.
– Тогда пойдем.
– Куда?
– К тебе, конечно. Не на лавочке же этой нам обедать. Хотя, если желаешь, можно и на лавочке.
– Я же тебе сказала, что в доме хоть шаром покати.
– Это уже не твоя забота.
Впоследствии нечем иным, кроме как наваждением и кратковременным помешательством рассудка, я не могла объяснить
А впрочем - к чему лукавить?
– был, был у меня и некий интерес к нему, такому симпатичному и загадочному...
Под шушуканье старушек-соседок - в подъезд и на третий этаж. Ключ скрежещет в давно требующем смазки замке. Потерпи, дружок, вот выйду удачно замуж...
Мой синеглазый спутник скидывает в прихожей . сандалии и шлепает босыми ногами на кухню к холодильнику.
– Так. Пустой, говоришь... А это что?
Я заглянула через его крепкое плечо в нутро старенькой "Бирюзы" и обмерла - холодильник был забит едой до отказа.
– И что тут у нас...
– пробормотал Иван и потянул на себя какую-то незнакомую мне кастрюлю.
– Послушай!
– Мне наконец удалось выйти из оцепенения.
– Я... я не знаю, откуда это все взялось! Это не мое!
– Бывает, бывает...
– Он поставил кастрюлю на стол, снял крышку и принюхался.
– Борщ, - удовлетворенно констатировал, - украинский. Люблю, знаешь ли, украинский борщ. С пампушками и со сметаной. У тебя есть пампушки и сметана?
Я потрясенно молчала.
– Ну чего ты стоишь?
– воззрился на меня Иван своими пронзительно-синими глазами и достал из хлебницы свежеиспеченные пампушки, от которых по кухне сразу же волной пошел вкусный чесночный дух.
– Иди переодевайся к обеду и мой руки. Я сам накрою на стол.
Вы когда-нибудь пробовали настоящий украинский борщ с пампушками?
Такой борщ умела готовить моя покойная бабушка, и я уже основательно успела позабыть его божественный вкус.
Вопросы, как обиженные пчелы, роились в моей бедной головушке, но я решила сначала насытиться, раз уж представилась такая возможность.
– Кофе?
– предложил он, когда с борщом было покончено.
– Или желаете второе блюдо? Можно, скажем, подогреть отбивные. Я там заметил в холодильнике...
– Благодарю покорно.
– Тогда кофе.
Все ясно, соображала я, наблюдая, как Иван открывает несуществовавший у меня еще сегодня большой пакет кофе "Арабика", щедро насыпает его в джезву, добавляет сахар, заливает кипятком и ставит джезву на малый огонь. Все ясно, он - гипнотизер, и все это происходит только в моем воображении. Но зачем? С какой, извините, целью? Завладеть моей душой и телом?
Но он достаточно интересен сам по себе, чтобы не испытывать недостатка в женщинах... Вот именно.
И тут в дверь настойчиво позвонили.
Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!
– Открою?
– полувопросительно глянул на меня Иван.
– Нет уж, - решительно поднялась я из-за стола.
– Сиди.
Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.
– Чего тебе надо?
– Дай полтинник!
– Нет у меня денег.
– Тогда чего-нибудь выпить.
– Выпивки тоже нет. Иди откуда пришел.
– А-а! У нас гости!
– это он заметил мужские сандалии в прихожей.
– Представь себе...
– А ну-ка...
Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.
Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.
– Что ты ему сказал?
– поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.
– Ничего, - пожал он плечами.
– Странный какой-то тип... Кто это?
– Когда-то был мужем.
– А!
– Что значит "а"?
– Да нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.
– Деликатный он, как же, - горько усмехнулась я.
– Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.
– Доброй и красивой, - добавил он.
– Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.
– Все так просто?
– А зачем усложнять?
– Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду.
– Понимаешь, я не люблю гостиниц.
– И все-таки, кто ты?
– спросила я его спину.
Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.
– Ты уверена, что тебе очень хочется это знать?
– тихо спросил он, и я почему-то испугалась.