Беглец
Шрифт:
Вынырнув из бездн чужой психики, Йарра всю ночь пролежала на своем ложе, не сомкнув глаз. Ее знобило, тело бросало то в жар, то в холод. На лбу выступили жемчужные бисеринки пота, ладони же были холодны, как лед. Ничего конкретного она разобрать не смогла. Ум Арахнида был за пределами того, что в состоянии воспринять та часть Йарры, которая в ней была от человека. Но чувствами Порченого насекомого она почувствовала лютую злобу, жажду крови, тягу к убийствам. От Спайдера разило опасностью так, как не разило от охотящейся сольпуги или разъяренной паучихи.
Он ненавидел Людей Долины. По сравнению с этим темным чувством неприязнь к двуногим со стороны Йарры казалась спокойным и взвешенным отношением. Каждый миг своего
Но кое-что из того, во что погрузился ум Йарры, относилось и к ней. Она почувствовала нечто такое, что испугало ее на всю жизнь. Не обычное вожделение самца. Надо сказать, что эту могучую эманацию отшельница научилась различать в теплокровных животных, и немало удивлялась этой стихийной силе. Не раз и не два из-под ее ментального контроля ускользал то олень, то волк, казалось бы, надежно спеленутый линиями мощи, сфокусированной мозгом девушки. Самец, преследующий самку, был сильнее нее, и даже привлечение силы Холма не давало ей преимущества перед этим зовом плоти.
То же, что исходило от Спайдера, было сродни тяге, которую испытывала паучиха из породы Смертоносцев к самцу. Желание совокупления, перемешанное с жаждой убийства и голодом. Спайдер желал ее именно так же; холодным расчетом и желанием растоптать, растерзать и уничтожить веяло от его приоткрытого на миг сознания.
Йарра с ужасом ждала того мига, когда он появится из своей отлучки, и попытается исполнить свои желания. Пока же что-то отвлекало его от нее, что-то очень важное для Арахнида, застилающее даже эту темную страсть. Но участок мозга, который хранил эту тайну, был закрыт от нескромных взоров лучше, чем сердце Холма.
Итак, Йарре необходимо оружие в предстоящей борьбе с пугающим ее Арахнидом. И в поисках такового она устремила свой взор в тот участок Нижнего Яруса, где таился проход к источнику Силы.
Целый день стояла девушка рядом с невидимым простому взгляду коконом, сплетенным на берегу Реки из тел Танцующих Жуков. Пробившись в коллективный разум своих друзей, она цинично пользовалось его дневной вялостью, и нагнетала в кокон определенные мыслеформы. Все, что было в ней прекрасного, выплескивалось внутрь шевелящегося жучиного кома, стараясь распалить ненасытную игривую натуру насекомых: обрывки случайно услышанных детских песен, облаченные в цветы и краски, россказни Грыма о дальних краях, болотные цветы и полевые кустарники в цвету, ночные звезды и речной жемчуг, угли костра и подземные огни, горящие на дне озера.
Под вечер, когда рой очнулся от спячки, Йарра стремительно бросилась от него прочь, стараясь как можно тщательнее заэкранировать свой ум. Раззадоренные жуки вихрем пронеслись по Сторожевой Поляне, и не дрогнув, ринулись за ней в «ворота».
Во тьме подземелья Йарра сняла защиту со своей психики, и позволила Танцующим Жукам наслаждаться фигурами, которые родило ее воображение. Тоннели и галереи оказались расцвеченными сотнями мерцающих огоньков. Никогда недра Холма не казались такими прекрасными. Жуки неистовствовали, взмывая к каменным сводам и ныряя в малейшие щели, а девушка упорно двигалась к Нижнему Ярусу.
Знакомая Стража Холма расступалась перед хозяйкой Замка, и вплоть до Грибного Грота ничто не мешало продвижению. Но тут начались проблемы.
В дело вступила та часть насекомых, которую оставил сторожить нижние галереи Спайдер. Йарре пришлось уничтожать ни в чем не повинных муравьев-солдат и иных насекомых, которые пытались преградить путь ей, и ее танцующему воинству. Все накопленные умения были теперь востребованы. Она заставляла атакующих цепенеть и засыпать, рвала нервные окончания муравьев, которые управляли их движениями, то и дело надолго замирала в той или иной позе Золотой Последовательности, сражаясь со скорпионами и сколопендрами. Наконец, в бой вступили Жуки, разобравшись,
Некоторое время отшельница приходила в себя, а Жуки старались развеселить ее, выткав на стенах самой нижней каменной галереи мерцающие силуэты кроликов и полевых мышей. Впереди маячил решающий этап — штурм цитадели, находящейся под Холмом, и Йарре необходимо было сосредоточиться.
Здесь обитали совершенно немыслимые твари, которым нипочем был даже Арахнид и его родительница: потомки насекомых, развившихся непосредственно у самого источника Силы, которые никогда не жили на поверхности, и даже питались непосредственно тем, что излучала Сила. Впрочем, как слышала она от Спайдера, иногда они пожирали тех, кто осмеливался нарушить покой дремлющего сердца Холма.
Йарра вызвала из глубины Червя. Жуки шарахнулись в сторону, когда пол под ногами зашатался, и в куче взметенных камней показалась чешуйчатая «грива» подземного Коня. Йарра позвала его так, как звал гигантскую личинку Арахнид. Откликнувшись на знакомый зов, Конь теперь сомневался, а стоит ли ему подчиняться этой «выскочке». Однако сила Йарры была велика, и она довольно быстро заставила личинку подчиняться ее воле.
Верхом на черве и в окружении Жуков, девушка устремилась на штурм подземной цитадели. Сразу же навалилась чудовищная слабость. Источник Силы немедленно лишил ее «питания». Привычный высокий уровень внутренней силы покинул тело. Теперь приходилось рассчитывать лишь на то, что она смогла накопить за годы практики Последовательностей.
Началась атака. Десятки крылатых сгустков злобы, подобных тем, что преследовали всадников в день первой поездки на Черве, ринулись со стен тоннеля. Сбить их импульсами воли она не успела, но Жуки, разъяренные сопротивлением, растерзали тех на лету. Тогда Сила принялась за Йарру всерьез.
Миг, и на девушку обрушился невидимый огонь. Ей казалось, что плоть заживо сгорает на углях костра… Потом пришла волна ледяного холода, отчего кости показались странно ломкими, а ум словно вмерз в толщу льда. Чередование двух крайних и смертельных для обычного двуногого состояний психики повторилась, и Йарра почувствовала, что вот-вот провалится в обморок. Сопротивляться этому она не могла, слабых усилий хватало лишь на то, чтобы заставить Червя, испуганного не на шутку, продолжать свой путь.
И вот, когда ей показалось, что смерть уже близка, давление ослабло. Это жуки сомкнулись над Йаррой, и сквозь их плотный шевелящийся строй до девушки докатывались лишь отдаленные волны озноба и жара, ничуть не похожие на первый натиск.
Жукам это давалось нелегко. То и дело они вспыхивали на лету целыми отрядами, и рассыпались в прах, или падали со стуком на холодные камни, раскалываясь, словно стеклянные. Однако, маленькое воинство, идущее на штурм цитадели, продвигалось вперед.
Решив, что до Йарры не добраться, сопротивляющаяся сила переключилась на Червя. Тот замедлил ход, потом стал биться и извиваться на месте, словно его жалила целая сотня муравьев. Йарра едва не вылетела из «седла». Конь бился в конвульсиях, норовя обрушить стены или даже свод грота. В ужасе Танцующие Жуки взмыли по сторонам от бьющегося гиганта, и на девушку ринулись волны жара и холода. Внутренности Холма содрогались, словно происходило самое настоящее землетрясение.