Беглянка из времени «Y»
Шрифт:
самолюбивым, слабым и манерным.
Он мог бы стать таким, но он не стал.
Он мог бы стать, но он был слишком против.
Он будет защищать смешных и кротких,
и в грустный миг с улыбкой на губах
рассеет миф «бессилие – судьба».
Побег
Пусть
А. Кутилов
Не нравится тело, давай уйдём из него,
где нам не грозит застывшее «ничего»
чёрных, как мокрая ветка, как грачья ночь,
там нет осложнений мысли в бегущих прочь
глазах, чуть подёрнутых завистью, знавших нас.
Впрочем, нет смысла ловить восхищённость глаз.
Пусть властные мира делят большой пирог,
пускай их везёт мерседес или носорог,
важно, во что же застыл их кипящий сплав?
Ты не застынь с ними, лучше спасайся вплавь.
В воду, в которую входят один лишь раз,
вряд ли войдёшь безропотно в смутный час.
Полно ходить ведущей не вверх тропой,
пока не проснулся вместо тебя другой.
Другой, чьи часы конечны, как «всё равно»,
другой, кто не знает смутное злое дно
изгибов тончайших, ведущих куда-то вниз,
мечтающий про удобство и гуманизм.
Право и лево – реальности дерзкий мим.
Если есть тело, не знаешь, что делать с ним.
Скучно и страшно видеть свои черты
в век компромисса, тайны и немоты.
Не увожу свой корабль от чёрных скал.
Когда жизнь не море, ты вряд ли её искал.
Давай убежим от границ и найдём свой свет,
гуляя по краешку улиц, вселенных, лет.
Я не верю в приказы за их несостоятельность.
Не верю в газеты, что пишут, боясь за нас.
Не верю в жертвенность в цифровом мире.
В то, что эфир существует в телеэфире.
Никогда не верила в то, что существенны призраки.
Не верю в акцентуации и их признаки.
Также не верю в гороскопы и линии,
и в то, что все важные речи должны быть длинными.
Я не верю в спасение экстатической песней,
в неизлечимость душевных болезней.
Я не верю в систему, спасающую прохожих,
и в рубашку, которая ближе к коже.
Я не верю в статуи и ограды.
И в то, что нельзя обойтись без разврата.
Не верю в конкуренцию и пирамиду Маслоу.
Вы помните, отчего Луций стал ослом?
Однажды мы с ним говорили о нашем времени.
Он сказал из далёкого древнего Рима:
«Non progredi est regredi».
Но эти слова, как снег, пролетали мимо.
Vice versa
Не ищите иного смысла
даже в толике едких фраз.
Маска спала и ширма свисла —
я уже не смущаюсь вас.
Это – странный порыв к защите
для споткнувшихся от преград.
И, пожалуйста, не ищите,
где кончается маскарад.
Мой критик, мой друг, кроме вас никого родней. Мне
не верилось: вы ли сказали все те слова?
Пять дней я была в каком-то оцепенении,
и вновь ошибаюсь, и, стало быть, я жива.
Я вам говорю и пишу из таких отрезков,
что вряд ли когда-нибудь перерастут в пути.
Здесь ветер в лицо: морозный, сухой и резкий,
но это не значит, что я не могу идти.
Все дни в моём сердце страшней, чем в пустой квартире.
Сегодня – как в тёмной квартире с двойным окном.
Вы вынесли, как приговор, «дважды два – четыре»,
плеснули водой, что когда-то была вином.
Вы дали понять мне, что я не из тех младенцев,
которых целует в маковку Аполлон.
Бездарность выходит из детства. А если детство
явилось само к бездарности на поклон?
Во сне мне привиделся бег карусели вечной,
внизу – сто барханов, оазисов, рек и миль.
Но в городе крылья казались мешком заплечным,
и мне не понравилось жить, как живёт весь мир.
Тогда поняла, что на свете есть злой обычай,
все песни небес превращающий в кутерьму.
Конец ознакомительного фрагмента.