Беглянка
Шрифт:
«Как интересно, — сказала про себя Верена. — Папа либо проявил чрезвычайную щедрость, покупая мне подарки в Лондоне, либо вернулся с гостями. Ведь не может быть у одного человека столько багажа?»
Девушке не терпелось узнать, что происходит, и она подошла к одному из лакеев.
— Маркьят, его светлость привез из Лондона гостей?
— Простите, миледи, я не могу сказать.
«Настоящая головоломка, — размышляла Верена, — но я уверена, что совсем скоро узнаю ответ».
Как раз в этот момент перед
— Его светлость желает видеть вас в гостиной, миледи. Он просил передать вам это, как только вы вернетесь с прогулки.
«Ну вот, сейчас и разгадаем загадку. Очень надеюсь, что папа один. Будет ужасно, если кто-то увидит меня такой растрепанной».
Направляясь быстрым шагом в гостиную, Верена ощутила странную нервозность. У нее как будто возникло предчувствие, что произойдет что-то неприятное.
Девушка распахнула створки двери и сразу же увидела, что отец стоит к ней спиной, осматривая из окна парк.
— Папа, — начала она, — мне неприятно встречать вас в таком виде, но если бы я знала о вашем приезде, то непременно вернулась бы с прогулки гораздо раньше.
Когда отец обернулся с каким-то странно сдержанным и натянутым лицом, Верена вдруг заметила, что в комнате есть кто-то еще. Девушка краем глаза скользнула по хрупкой фигурке на диване у камина.
— Ах, Верена, дорогая! Я так рад тебя видеть! Месяц вдали от тебя и Росслин-холла — слишком долгий месяц. Тем не менее моего внимания требовали некоторые вопросы.
Граф был сам на себя непохож. Верена не могла отвести от отца глаз, тщетно пытаясь отыскать в его лице хоть каплю теплоты.
Граф сделал неловкий жест в сторону дивана.
Верена проследила за его рукой и увидела, что там удобно расположилась женщина: не молодая и не старая, с надменным лицом, выражавшим сейчас непоколебимую уверенность в себе.
Отец снова махнул в сторону незнакомой женщины.
— Я хочу познакомить тебя...
Верена снова вопросительно взглянула на отца, и по всему ее телу разлилось какое-то нехорошее предчувствие.
— Это, моя дорогая, леди Луиза Миддлтон-Джонс, моя новая жена. Надеюсь, ты примешь ее со всем радушием и покажешь ей Росслин-холл. Ты меня очень порадуешь, если сейчас пойдешь и поцелуешь свою мачеху.
Верена в полном недоумении уставилась на отца.
Как он может это делать — требовать, чтобы она вела себя с этой женщиной, как возможно только с близким родственником!
Слово «мачеха» прозвучало для Верены зловеще. У нее была одна мать, и она сейчас в могиле. Кровь застучала в висках, но девушка старалась сохранять спокойствие.
— Папа, я отнесусь к леди Луизе с любезностью, полагающейся гостю в этом доме, но, при всем уважении, пожалуйста, не проси меня вести себя, как дочь, с совершенно незнакомым человеком.
Лицо графа побагровело от гнева.
— Ты мне
Несколько секунд Верена не могла сдвинуться с места, будто парализованная. Отец никогда не разговаривал с ней таким резким тоном, и она не могла понять, что на него нашло.
Верена стала медленно приближаться к незнакомке, вскипая от немой ярости.
Кто эта женщина, до такой степени вскружившая голову ее отцу? И как она смела возомнить, будто сможет занять место ее дорогой, любимой матери?!
Верена чопорно наклонилась к леди Луизе и поцеловала подставленную щеку. Отстраняясь, девушка увидела плохо скрываемое отвращение в холодных глазах женщины, окинувшей взглядом ее пыльный костюм и лицо.
Наконец, новая графиня заговорила:
— Моя дорогая, я вижу, что вам остро не хватало материнских наставлений. Я пообещала вашему отцу, что возьму вас под свою опеку и руководство. И вижу, что я появилась здесь как нельзя вовремя.
Верена стояла прямо, высоко подняв гордую голову и дрожа всем телом.
— Отец, могу я попросить позволения уйти? Мне нужно переодеться.
Граф коротко кивнул; его лицо было маской, лишенной всякого выражения.
Когда Верена затворила за собой двери гостиной, ее глаза наполнились слезами.
Что случилось с отцом? Никогда, даже в самое страшное время черной тоски он не вел себя с ней так холодно. Он сделался чужим для нее, перестал быть ее дорогим папочкой.
* * *
В течение нескольких следующих месяцев самые худшие опасения Верены подтвердились.
Графиня решительно вознамерилась подмять под себя Росслин-холл.
— Я верну этому дряхлому дому вид дворца, — надменно сказала она, стягивая в гостиной роскошные итальянские шелковые занавеси, которые мать Верены привезла из свадебного путешествия по Флоренции. — Эту гадость заменим первой.
Верена могла лишь с ужасом наблюдать.
— Но их привезла моя мама! Она любила их!
— А я нет, и значит, их нужно немедленно снять. Я ни минуты больше не желаю их видеть.
Разрушение всего, что любила Верена, шло ускоренными темпами.
Все старое уступало место новому, даже граф стал одеваться иначе. Теперь он носил цветные галстуки и отпустил усы — только потому, что новая графиня сказала, будто лондонские модники щеголяют ими.
Единственным спасением Верены были прогулки верхом.