Беглый огонь
Шрифт:
Потому и получили вместо замков – избушки на «ножках Буша». Они могли достойно соперничать друг с другом, но были бессильны против спецслужб государства – нищих, но гордых.
Сейчас у Филина не осталось романтической гордости бедных, а прагматическую спесь олигархов в такой стране, как Россия, он считал обреченной по определению: общий аршин никогда здесь ничего не мерил. Но сыграть на этой спеси он решил всерьез.
Да и обидно. Обидно найти клад, золотое дно, и принести его хозяину, гладкому мальчонке-комсомольцу, ныне – банкиру и олигарху, на блюдечке с голубой каемочкой. Как в том фильме? «Андрюша, ты хочешь миллиард?» – «Хочу!»
Конечно, Андрюша схарчит
Филин хмыкнул еле слышно, выдвинул яшик стола, достал пачку фотографий, сложенных как колода карт. Разложил на столе в определенной последовательности. Полюбовался. Вот он, Хозяин. Олигарх. Этакий римский цезарь, этакий античный бог…
Короли, шестерки, тузы… Римские цезари, античные боги… У латинян туз изображался буквой «А» и означал «ас», мелкую разменную монету. Вот именно, мелкую и разменную… Которая била королей и королев, не говоря уже о служивых, ибо только деньги создают иллюзию полной и неограниченной свободы, только они позволяют власти питать и жестокую покорность центурионов, и агрессивную энергию черни.
Вот только теперь в его, Филина, колоде появилась новая карта: джокер. Сработанный на цветном принтере с тысячедолларового банкнота портрет Стивена Гровера Кливленда. Более сильного игрока ни в одной колоде нет. Да и не было никогда. Каждого из господ олигархов можно считать и тузом, каждый – этакий Человек Денег. Но не сами Деньги: эту роль в колоде Филина выполнял теперь Джокер, тысячедолларовый президент Кливленд.
Неожиданно взгляд Филина упал на завалявшуюся в ящике стола фотографию Дронова: ну а этот тогда – Человек Дождя. Дурак. Которого играют все кому не лень. Попавший в колоду волей идиотского случая или кого-то из Людей Денег и так же запросто отставленный из этой игры. В ящик. Хотя…
Если вспомнить карты Таро, там целых два дурака. Только один – действительно дурак, как бы его назвать по-русски… Ну да, Хромая Судьба. А другой – Балаганный Шут, Шпильман, Джокер! Так кто из них – Человек Дождя?
Озорства ради Филин положил рядом фотографии Кливленда и Дронова. Усмехнулся. Джокер из них только один. Тот – с тремя нулями после единички. Филин сделал ставку именно на него. Когда играешь на себя против всех четырех тузов, нужна только победа. И ничего, кроме нее.
А Человек Дождя – вообще карта из другой колоды. Или – из другой игры, в которой на деньги не играют.
Одним движением Филин смахнул фото Дронова обратно в ящик.
Снова разложил свой пасьянс. Какое-то невероятно-сладостное чувство было в том, как легко под его руками меняют свое положение людишки, именуемые «сильными мира сего». Филин понимал, что это азартное, ни с чем не сравнимое ощущение реальной власти, своей возможности влиять, дает ему только близость к этим самым «сильным», к их деньгам и их тронам, позволяя ему манипулировать и тем и другим. По-терять это он не желал, и продолжал бы банковать, если бы не страх заиграться.
Да. Это азартно. Но… Где-то в другом особняке другой банкомет тоже тасует колоду, где и он, Филин, представлен, и не важно, королем ли, валетом или шестеркой. А важно то, что игроки собрались не для того, чтобы получить удовольствие от игры: они играют на деньги. И ставки огромны. При такой игре потрепанную колоду меняют целиком.
И его, Филина, с его блестящими мозгами спишут в утиль по-бухгалтерски: ни злобы, ни сочувствия, ничего. Как поношенную мебель.
Филин всегда отличался чутьем на ситуацию. Он понимал, что сейчас, когда в стране прошел тихий вер-хушечный переворот, когда началась новая «сдача», он сможет соскочить. С такой суммой, что… Как в старом кино про итальянцев и клад: «Андрюша, ты хочешь заработать миллиард?» Миллиард – много, таких ставок нет ни в одном казино, а вот на ста миллионах – договорились. Сто миллионов. Вот только не вшивых итальянских лир, а полновесных долларов! Именно таковы ставки! И заплатить их может только один человек, самый богатый человек мира, гений компьютеризации всея Америки и сопредельных территорий! И он заплатит эту сумму, потому что только он один сможет превратить полученное взамен в миллиарды, десятки миллиардов долларов! И – станет на планетке самым недосягаемым Человеком Денег.
Ну что ж. У всех – свои игры и свои развлечения. И если у богатых свои причуды, у сказочно богатых – и причуды сказочные. Тебе придется тряхнуть казной, друг Билли, и высыпать на стол десять тысяч таких вот Гроверов Кливлендов. Естественно, номерными сертификатами «Майкросолта» по сто штук Гроверов каждый. Естественно, на предъявителя. Это талант бесценен и бесплатен, ибо от Бога. А вот за мастерство надо платить.
Филин, не торопясь, собрал фотографии в колоду. Всему свой срок. Но для каждого действия необходимо волевое усилие. Когда-то, еще мальчишкой, Филин впервые проявил волю: собрал свои игрушечные пистолеты, солдатиков, машинки и – отдал соседскому мальчишке. Хотя ему еще год или два хотелось играть. Потом так же поступил со стихами. Ибо романтическим бредням пришло время сгореть. А сейчас… Скоро придется и о душе подумать. А о душе лучше думать у теплого моря, рядом с загорелыми голенькими красотками… Не имея иных за-бот, кроме как о душе. И имея для того досуг и скромный счет, состоящий из единички. Зато с восемью нулями.
Да и… Он, Филин, найдет свою игру и там, на лазурных берегах. Возможно, рядом с нынешней игрой в России это попервоначалу покажется ему старческим покером «по копеечке» в доме для престарелых, тем более что светить свой не вполне праведно обретенный капитал он не сможет. Да и рисковать им не будет. Но… У той партии будет существенное преимущество: карты покропит он сам. И тузов у него в колоде будет столько, сколько ему захочется. А что до азарта… Эти латинос могут играть азартно даже по пустяшным ставкам, игра на деньги слишком легко переходит в игру на кровь, которая в бананово-кокаиновых республиках льется еще обильнее, чем в России.
Геннадий Валентинович Филин встал, подошел к окну, чуть раздвинул жалюзи. Теперь облетающая листва не ка-залась ему ни волшебной, ни полной таинства: так, линялые тряпки, которые скоро превратятся в прах. В ничто.
Филин вернулся к столу, взял горку фотографий, подошел к камину и бросил свою отыгранную колоду на теплющиеся густо-малиновым угли. Сначала глянцевые квадратики лежали спокойно, лишь слегка обугливаясь по краям, потом белый огонек пробежал по одному снимку, по другому… Одна за другой фото превращались в комочки обугленного праха.
На душе у Филина было покойно. «Никого не пощадила эта осень…» Лишь эта бездарная мелодия нудила и нудила, не вызывая уже ни сочувствия, ни жалости, ни тоски.
Глава 55
Геннадий Валентинович вернулся за стол; на нем не осталось ни единой бумажки. Нажал кнопку селектора:
– Панкратов прибыл?
– Да.
– Пусть войдет.
Взглянув на мрачное лицо помощника, Филин спросил, едва разлепляя губы:
– Плохие новости?