Беглый огонь
Шрифт:
– Испортить малину может не генерал – лейтенант, который тупо упрется…
– Вот за это тебе и платят лимон зелени, Ильич. Именно за это. По бумагам все права на твоей стороне, но очень тебя прошу, ты уж расстарайся, чтобы сучков, задоринок и прочих «непросчитанных случайностей», равно как и стихийных бедствий, в Покров-ске не случилось. Особливо на территории «Точприбора». Тайфун, оползень, сель, землетрясение или вооруженное восстание обездоленных трудящихся, если таковые произойдут в Покровске в ближайшую неделю и помешают работе экспертов, поставят на тебе крест. – Филин изобразил губами улыбку. – Да и на мне тоже.
Вместо ответа, Панкратов только криво усмехнулся:
– Я атеист.
– Тогда – звезду. Фанерную. Только палить в крематории будут не труп, а живехонького. Так что… Как говорили древние, почувствуйте разницу. Осознал, Ильич?
– Точно так.
– Вот и отлично. – Филин снова откинулся в кресле, помассировал веки. – Да, а что там с нашим махинатором?
– С кем?
– Я имею в виду некоего Дронова. Того, что так напугал тебя своим появлением. – Филин озорно глянул на Панкратова, поправился: – Вернее, вызвал озабоченность.
– Я все изложил в докладной.
– Ильич, будь добр, повтори вживе. Ты никогда не замечал, что самые светлые идеи нередко приходят во время проговаривания очевидных вещей? Вернее, таких, которые казались очевидными. Вкратце, самую суть.
Панкратов пожал плечами:
– Дронов бежал из камеры ИВС, предварительно ликвидировав нашего человека.
– То бишь ликвидатора, – хохотнул Филин.
– Да. На выходе он крепко приложил…
– …другого нашего человека!
– Скорее, человека, работающего на нас.
– Пусть так. Треснул по башке и укатил на его машине?
– Да.
Филин потер руки:
– Ну и?..
– Дальше след потерялся. Мы предприняли обычные в таких случаях мероприятия, гораздо большие усилия к поискам Дронова предпринял этот наш полковник.
– И в итоге?
– По правде говоря, на «земле» не слишком жалуют управленцев; думаю, полковнику не удалось зажечь в сыщиках боевой задор к поискам…
– Иронизируешь?
– Констатирую факт.
– А ты ведь тоже управленцев недолюбливаешь, а, Ильич?
– Есть немного. Тем не менее мы проштудирова-ли милицейскую оперативку, но там сейчас черт ногу сломит.
– Нашими стараниями.
– Это так. Дронов из Покровска скорее всего исчез. Мы вышли на квартиру, которую он снимал; той же ночью, после побега из ИВС, он был замечен в районе этого дома дежурным нарядом, сделал попытку скрыться. Его потеряли на шоссе: неопознанная машина подобрала Дронова. Возможно, машина его и ждала, но скорее случайный контакт: по показаниям патрульных, это авто сбило Дронова. Это подтверждает и тормозной путь. Так что вполне возможно, они подобрали труп и скрылись.
– А смысл забирать труп?
Панкратов страдальчески поморщился:
– Не знаю. Вообще-то во всей этой истории столько мути… Изначально. К примеру, Дронов сбежал из ИВС с неким Козырем, известным авторитетом. По моему поручению Кадет попытался выяснить у блатных хотя бы его местонахождение – тщетно. Да и… Настаивать было безумием: в этой среде оч-ч-чень не любят не в меру любопытных.
– Как и у нас…
– Да. Только там оргвыводы делают скорее и фатальнее.
Филин пожал плечами:
– А мы когда особенно медлили?
Панкратов промолчал. Резюмировал:
– Так что Дронов исчез. И уже полтора месяца о нем ни слуху ни духу.
Филин скривил губы в усмешке:
– Ну что ж… Все, что ни происходит, к лучшему. В этом худшем из миров. Я попробовал прояснить по своим каналам. Возможно, Дронова на Покровск грамотно выводили. Но узнать кто – не удалось. Это мог быть Шекало, президент «Континенталя», но… «Континенталь» давно потерял былую самостоятельность, а в связи с нынешним кризисом его можно смело вычеркнуть из списка активных бойцов. Остаются еще две фигуры, ты и сам их можешь назвать, и боюсь, их цель и наша – совпадают. Я насчет «Цеха-К». Вот только мы успели раньше. Вряд ли они сумеют нам качественно помешать на данном этапе, но – чем черт не шутит…
– И Дронова они запустили в Покровск «зайцем»?
– Ну да. Очень грамотный ход: наши легавые кинутся за этим «зайчиком», который стоит семи матерых волчар, а они тем временем сделают свое дело тихо и без потерь. Но… Как выяснилось, наш первый, вполне интуитивный ход был самым правильным: мэр Клюев был человеком СИНТА-банка. И с его потерей их игра затруднилась. Да и намутили мы достаточно, чтобы аналитики противника посворачивали головы на просчетах возможных вариантов. К тому же нас приняли за игроков азартных и неразумных или даже за «игроков по определению», а мы, вместо хитрых оперативных разработок, решили убрать Дронова. Тем самым поломав хороший, просчитанный вариант «игры на пересеченной местности» в условиях цейтнота. Им пришлось возвратиться к позиционному варианту, но я этим самым вариантом занимаюсь уже более двух лет, а в бизнесе, где крутятся десятки миллиардов долларов, экспромты не проходят. Да и Дронова они недооценили: птичка взяла да и выпорхнула. В теплые края. Или, наоборот, в страну теней.
Филин внезапно откинулся в кресле, лицо его сделалось жестким.
– Ты понял, зачем я тебе все это рассказываю? Мы не должны повторить их ошибок: на завершающем этапе возможны самые любые неожиданности. Господа из СИНТА-банка не любят проигрывать. Возможно, им лучше похоронить всю игру, вместе с нами. Это первое. Второе. Любая случайность может погубить все. Ты, Степан Ильич, мне нужен как представитель закономерности. Я передаю в твое подчинение еще людей. В случае любой несвязухи на месте крути шумную «дымовую завесу»: можешь отстреливать всю администрацию губернии во главе с губернатором, но чтобы операция по цеху прошла без сучков и задоринок! Чисто! Ты понял?
– Так точно.
– Вот и отлично. Ну а ежели, паче чаяния, объявится Дронов – убирай мгновенно, даже если придется палить из гранатомета в покровском ЦУМе в базарный день, ты понял?
Внезапно зрачки Филина расширились. Мужчина вдруг напрягся всем телом, словно спину его свело судорогой, откинулся в кресле, закрыл глаза, привычным движением попытался было помассировать веки и застыл, обхватив череп костистой пятерней. Так он сидел минуту, другую, третью, похожий на каменное изваяние. Лоб его покрылся частой мелкой испариной. С видимым усилием он поднял веки; на этот раз зрачки были неестественно сужены, словно он не пребывал в неге тьмы, а таращился на радиоактивное светило, аки жрец храма Амона в период летнего солнцестояния. Губы Филина казались спекшимися, взгляд едва ли различал предметы в комнате.