Беглый огонь
Шрифт:
– Даже так…
– На страны с исламским фундаментализмом его влияние не распространяется, да и меня самого туда не тянет. Еще вопросы?
– Красиво излагаешь, Геннадий Валентинович.
– Просто проблемой занимаюсь неспешно. Уже два года.
Панкратов задумался, констатировал:
– Достойный срок.
Филин закурил очередную сигарету – он вообще курил очень много, неспешно и плавно опустил руку во внутренний карман пиджака и извлек два российских заграничных паспорта. Один передал напарнику.
Степан Ильич раскрыл; на собственное фото, рядом с которым были отпечатаны лазерным принтером совершенно незнакомые фамилия, имя и отчество, он взглянул как на само собой разумеющееся, равно как и достаточно равнодушно отреагировал на несомненную подлинность паспорта и всех причитающихся печатей. А вот серию и номер изучил тщательно, так же, как и неведомые непосвященному глазу пометки типа «случайной» точки или «непреднамеренно» оставленной принтером «грязи»… В сочетании с номером и серией… М-да… С таким паспортом можно идти через родную таможню танком «Т-80» и вести на поводке слона, обложенного булками: любой таможенный и фээсбэшный чин ревностно согласится, что это есть бутерброд: люди разные, у каждого свой аппетит.
Степан Ильич произнес только:
– Высокий класс.
– Кто на что учился, – спокойно отозвался Филин. Снова полез в карман и достал еще два паспорта, на этот раз американских. Государственный орел Штатов был хоть и менее авантажен, чем двуглавый отечественный, зато куда более респектабелен.
Панкратов с удовольствием рассмотрел свою новую фамилию; Филин учел все, даже неосознанную привычку человека к звучанию собственного имени: теперь он стал Stephan Pencraft. Фамилия была типичной, а имя Стефан вполне оправдывало славянскую внешность Панратова; впрочем, большинство славян в Штатах почиталось за поляков и прочих чехов, так что…
– Ты доволен, Ильич? – спросил Филин.
– Профессионально, – сдержанно отозвался Панкратов.
Филин лишь растянул тонкие губы в усмешке:
– Чтобы тебе было еще теплее, Ильич, в городе Ангелов [15] , что в милом штате Калифорния, если помнишь, когда-то его называли русской Америкой, у тебя есть свой бизнес, небольшое уютное кафе для семейных обедов и ужинов, и, как положено мидл-классу, уютный дом, без роскоши, но в приличном районе. Так что натурализация полная. – Геннадий Валентинович выдержал крохотную паузу, добавил: – Все это, как говорят они, «фри», то есть не входит в сумму названного гонорара: свой зеленый лимон получишь целехоньким и хочешь – пропей, хочешь – в матрас забей десятками да дрючь на нем шлюх до полного опупения.
15
Лос-Анджелес.
Теперь Филин откинулся в кресле с теплым чувством хорошо проведенной вербовки. Вероятность того, что Панкратов отклонит такое предложение, была равна нулю.
– Как видишь, Ильич, у меня на тебя долговременные планы. – Он взял бутылку, разлил коньяк по рюмкам: – Вздрогнули?
Мужчины выпили одновременно. Филин немедленно вставил в рот-щель сигарету.
– Я готов к работе, – произнес Панкратов спо-койно.
– А я рад, что мы договорились. Но прежде, чем будет поставлена оперативная задача, изложи мне сомнения, какие-никакие у тебя остались. Будем считать, что работа началась.
Панкратов раздумчиво потер переносье:
– Только одно.
– Да?
– Все эти штучки заказчику, как я понимаю, влетают в немереную копеечку… Пардон, центик. Ну а если еще внимательнее прикинуть, за полсотни тысяч штук зелени из этой вшивой лаборатории под кодовым наименованием «Цех-К» клиенту не токмо сейф с документацией, ему еще и особиста-начальника первого отдела в целлофан запакуют и поднесут с поздравительной ленточкой, да на жостовском подносе: извольте-с! Или я чего-то не понимаю?
– Ты все правильно излагаешь, Ильич, глядя поверхностно на захламленную ржавой рухлядью территорию под наименованием «Точприбор». Забывая про внутренний, красного кирпича заборчик, окружающий «Цех-К». Не у всех наших вэпэкашников еще мозги в водке затонули, аки безвременно захлебнувшаяся подлодка «Комсомолец» в акваториях Мирового океана… Кумекают. Понимают, что представляет из себя разработка малого творческого коллектива под названием «Цех-К». Но… Как писал классик, узок был круг революционеров и страшно далеки они от народа. На чем и погорели.
– Геннадий Валентинович, мне бы без аллегорий.
– Изволь. Когда державка разваливаться почала, какой главный лозунг приняли на грудь все дядьки при власти? Все тот же, ленинский: «Грабь награбленное!» Впрочем, как выразился один знакомец, тогда в мелких инструкторских комсомольских чинах, а ныне – в енеральских новых русских: «Если можно украсть, нужно украсть». Впрочем, выразился он общедоступнее и простонароднее. И – почали тащить все и вся. Вот только цепные псы режима, да не оперы или мокрушники, вроде нас с тобой, а натуральные «московские сторожевые» из отдела «В» бывшей «девятки», или охраны спецобъектов Минобороны – остались, как и положено псам, при пустом доме без хозяина. Но службу несли и несут исправно: их в свое время и отбирали, и обучали-воспитывали по отдельной методике.
Короче: со времен Лаврентия свет Палыча система охраны на объектах, подобных «Цеху-К», не изменилась ни на йоту. И украсть и продать хранимое ни у новорусско-демократических хозяйчиков страны, ни у старых партократических вожденков-функционеров ни-какой возможности не было: это вам не бриллианты вшивые, стекло, мусор, это вам сверхвысокие технологии, определяющие победу или поражение в борьбе за мировое господство! – Филин хмыкнул: – Или – за мир во всем мире, как у нас любили выражаться.
Да и времени разобраться вдумчиво с такими сокровищами не было: «Хватай мешки, вокзал отходит!» До каких там «хай-теков», когда моря разливанные нефти плещутся, когда горы никелевые и алюминиевые манят и блещут, когда голубое топливо успешно бежит по газопроводу «Дружба» на давно не дикий Запад из сибирского далека, претворяя в жизнь лозунг: «Им – газ, нам – труба».
Да и чтобы превратить высокие технологии сначала в товар, потом – в деньги, и только потом – в особняки, яхты, телок, икру, ананасы и рябчиков, много составляющих нужно. Куда проще: украл, выпил, в койку с прошмандовкой! В тюрьму только те, кто украл мало.