Бегом с ножницами

Берроуз Огюстен

И все равно я боялся, как Финчи воспримут мой глубоко запрятанный, темный секрет. Меня моя гомосексуальная ориентация не смущала — я знал про нее всю жизнь. Я мало общался с другими детьми и не был запрограммирован на то, что это плохо. Анита Брайант говорила по телевизору, что гомосексуалисты — люди больные и порочные. Сам я считал ее вульгарной и безвкусной, а потому нисколько не уважал. Другое дело Финчи — они были католиками, а католики всегда казались мне очень строгими и непримиримыми. Я боялся, как бы

они не отвернулись от меня, узнав, что я голубой.

— Подумаешь, важность, — бросила Хоуп, когда я открыл ей свои сомнения.

Мы с ней гуляли ночью по окрестностям, и мне потребовалось двадцать минут» чтобы высказаться.

— Я это уже и сама поняла. — Она искоса, хитро улыбаясь, посмотрела на меня.

— Правда? — удивленно и испуганно воскликнул я.

Что, от меня пахнет как-нибудь по-особенному, как от гомика? Или, может, моя неестественная страсть к чистоте ей это подсказала? Одно дело — быть геем, но совсем другое дело — выглядеть голубым.

Мой сводный брат Нейл тоже гей, — заметила она, остановившись, чтобы приласкать кошку.

Неужели? Среди Финчей тоже есть такие?

Да, Нейл Букмен. Когда-то он лечился у папы, а теперь он его приемный сын.

Сколько ему лет? — поинтересовался я. Столько же, сколько и мне ? На год больше ?

Тридцать три, — ответила Хоуп.

Многовато для усыновления.

А где он живет?

— Ну, — начала Хоуп, когда мы снова пошли вперед, — раньше он жил во дворе, в сарае. Потом разозлился, что папа не дает ему комнату в самом доме, и переехал в Истхэмптон; и вот уже несколько месяцев живет там, делит квартиру с какой-то разведенной женщиной. А комнату в сарае держит за собой, в качестве резервного жилья.

Да, мне не везло со временем. Я только что почти постоянно поселился у Финчей, и вдруг оказывается, что единственный имевшийся в наличии гей недавно переехал.

— Он часто бывает у нас. Если хочешь, я ему позвоню.

Вы подружитесь. Больше того, мне кажется, вы друг другу понравитесь.

Я еще ни разу не видел живьем настоящего гея — только по телевизору, в шоу Фила Донахью. Я задумался, как может пройти встреча с таким человеком, но без светящейся над головой надписи «открытый гомосексуалист».

Через неделю Хоуп позвонила мне в Амхерст и сказала, что Букмен появится после обеда. Через полчаса я уже ехал к Финчам на автобусе.

Агнес сидела на диване перед телевизором и что-то ела из пачки с надписью «Пурина — корм для собак». Увидев меня и перехватив мой взгляд, рассмеялась:

На самом деле это не так плохо, как кажется. Хочешь попробовать?

Да нет, спасибо, — вежливо ответил я.

Сам не знаешь, что теряешь, — заметила она и от правила в рот еще один коричневый шарик.

Она права. Эта штука действительно вкусная, — произнес за моей спиной низкий голос.

Я обернулся и увидел высокого, худого человека с коротко остриженными черными волосами и черными усами. Карие глаза смотрели дружелюбно.

Ну, привет, Огюстен. Помнишь меня? Букмен. Да, когда я тебя последний раз видел, ты был вот таким... —

Он опустил руку до пояса.

Привет, — поздоровался я, стараясь не выглядеть наэлектризованным. — Наверное, помню. Немножко.

Мне кажется, когда я был маленьким, вы иногда приходили к нам домой.

Да, правда. Я приходил к твоей маме.

Итак, — неопределенно произнес я, небрежно засовывая руки в карманы и пытаясь выглядеть раскованным и беззаботным,

Итак, Хоуп сказала, что ты хочешь со мной познакомиться. Я польщен. Чувствую себя невероятно знаменитым. — Он улыбнулся.

Да-да. Знаете, теперь, когда я часто живу здесь, мне хочется знать всех.

Его глаза блеснули, а теплая улыбка моментально поблекла.

— Так ты здесь живешь? И у тебя есть своя комната?

Я вспомнил о сарае, о том, как доктор заставлял его жить не в комнате, а где-то на задворках, и поэтому пошел на попятную.

— Да нет, не совсем так. Я хочу сказать, что часто здесь бываю. Ни комнаты, ни чего-то подобного у меня нет.

Казалось, у него камень с сердца упал.

— О! — произнес он. — Понятно!

В коридоре появилась Хоуп и обняла Букмева.

Эй, старший брат, — проговорила она, — я вижу, что вы уже нашли друг друга.

Конечно, — ответил тот. — Не так крепко, Хоуп.

Боже, я все-таки не собака!

Ах, бедный малыш, — насмешливо пропела Хоуп, убирая руку. — Я и забыла, какой ты нежный и хрупкий.

Это Хоуп? — поинтересовалась из комнаты Агнес. —

Скажите ей, что она должна мне четыре доллара.

Я здесь, Агнес, так что вполне можешь сказать мне это сама.

Ах да, хорошо, хорошо, — как-то засмущалась Агнес. — Это ты. Мне и показалось, что я слышу твой голос.

Ты должна мне четыре доллара.

Хоуп заглянула в комнату.

— Я знаю об этом и обязательно... о Господи, Агнес, ты что, поедаешь собачий корм?

И почему все устраивают из этого такую трагедию?

Просто немножко жестковато.

Ну, мам, — сморщившись, укоризненно протянула

Хоуп. — Эта штука грязная, она же сделана для собак.

Довольно вкусно, — подал голос Букмен, облизываясь.

Хоуп повернулась к нему.

Ты хочешь сказать, что тоже его лопаешь?

Совсем чуть-чуть. Иногда. И тебе советую попробовать.

— Ни за что на свете не буду есть собачий корм.

Агнес улыбнулась.

—- Ты такая консервативная. Никогда не хочешь попробовать ничего нового. Боишься нового с раннего детства.

Я вовсе не боюсь пробовать новое, — серьезно возразила Хоуп, — но решительно отказываюсь есть собачью еду.