Бегство Короля
Шрифт:
Наташа даже рассердилась — тоже мне, философ выискался! Знаток человеческих душ. Она терпеть не могла, когда кто-нибудь ссылался на «женскую логику», да еще при этом многозначительно закатывал глаза: мол, что с них взять, с баб-то!
— Ты не сердись, ахчик, — Армен как будто уловил ее настроение, — не сердись. Расскажи толком, что там и как.
Наташа нахмурилась. Между бровей залегла тонкая морщинка.
— В том-то и дело, что непонятно. Вчера пришла на работу, а потом — раз, и пропала! Сумка вот осталась, а ее — нет. И потом… Получается, что из здания она вообще не выходила!
— Да… Дела.
Армен
— Ты вот что, ахчик, — брату пока ничего не говори. Пусть в себя придет хоть немного, а там… Знаешь, как наш ротный говорил? Как-то оно будет!
— Иди сюда!
— Там глубоко!
— А ты плыви!
— Я не умею!
Максим увидел себя маленьким — лет пяти, не больше — на берегу заросшего ряской пруда в поселке Судеевка. Мама с приятельницей Мариной Александровной снимали там когда-то дачу на все лето — и поочередно сидели с детьми. «Не торчать же им в душном городе!» — говорила мама тоном не терпящим возражений, и Максимка с Наташей покорно перебирались на летние месяцы в дощатый домик площадью чуть больше собачьей будки. Телефона и телевизора там, конечно, не было, и свет вырубали регулярно, но все равно — весело было! Тети-Маринины Светка с Сашкой были чуть постарше, и можно гулять где хочешь, купаться, никто не водит за руку… Максим потом с самыми теплыми чувствами вспоминал это время.
Дачную идиллию омрачало только одно — Максим почему-то никак не мог научиться плавать. Пока другие дети радостно плескались в воде, он сидел на берегу или бегал по дну на мелководье. Однажды Сашка — самый старший в их компании, уже девятилетний — зашел в воду поглубже, взял в руки яркий надувной мячик и все подначивал маленького Максимку:
— Иди сюда! Давай! Тут так здорово…
Максим, уже наученный горьким опытом, как неприятно бывает, когда вода попадает в уши и в нос, хмуро отвечал:
— Не пойду! Там глубоко.
— Не можешь идти — плыви!
Максим шагнул в воду. Сашка наблюдал за ним с усмешкой, а потом взял да и уронил мяч. Нарочно или случайно — Максим так и не узнал. Яркий шар заколыхался на воде, Максимка потянулся за ним… И вдруг почувствовал, что вода держит его тело! А ноги уже не касаются дна. Он забарахтался, судорожно заколотил руками и ногами, поднимая фонтаны брызг, но какое это было удивительное чувство — он плывет!
Когда Максим проснулся на ковре рядом с Малышом, у него в ушах все еще стоял собственный детский восторженный визг.
Не можешь идти — плыви!
Щелкнул ключ в замке, хлопнула входная дверь. Максим вздрогнул от неожиданности. Он осторожно поднялся с пола (голова закружилась, на мгновение даже в глазах потемнело, но он справился) и вышел в прихожую — посмотреть.
Наташа с Арменом — опять вместе! Вид у обоих усталый, расстроенный, обескураженный… И немного смущенный, как будто их связывает общая тайна. Неужели между ними что-то есть? Вот бы никогда не подумал!
— Привет! Ох, устала — сил нет. Такая духота в городе, и еще эти ужасные пробки… — Наташа говорила безостановочно, как будто старалась заглушить потоком слов что-то такое, о чем говорить не хотела бы. Она даже улыбалась — одними губами, а глаза совсем другие — тревожные и растерянные.
— Куда ездили-то с утра пораньше? Я уж волноваться начал.
— Да
Она как-то сразу сникла, но все еще старалась выглядеть беззаботной. А улыбка — и вовсе как приклеенная… Значит, совсем нехорошо.
— Наташка, — Максим подошел ближе, прикоснулся ладонью к щеке и посмотрел прямо в глаза, — ты только не ври мне, ладно? Что ж ты меня за идиотика держишь? У меня ведь голова только снаружи покоцанная! Так что говори все как есть.
Наташа потупилась. Они с Арменом быстро переглянулись, и Максиму показалось даже, что сосед чуть заметно кивнул.
— На работу ездили. Хотели узнать… про Верочку — призналась она.
— Ну и?..
— Ты погоди, Максим-джан, — вмешался Армен, — в дом-то пустишь? Сядем, поговорим… Тут думать надо!
— Да, конечно, — Максим посторонился, — проходи.
Вот и еще один день прошел… Вечерние сумерки опускаются на город, укрывая его синим покрывалом, искрящимся сотнями разноцветных огней. В такое время хорошо сидеть где-нибудь в летнем кафе за столиком или кататься на речном трамвайчике, смотреть, как огни отражаются в воде… Или гулять по улицам — просто так, без всякой цели. Просто идти, вдыхать теплый, чуть влажный воздух, говорить ни о чем или молчать, главное — чтобы рядом цокали легкие каблучки по асфальту да теплая маленькая ладошка доверчиво лежала в руке.
Максим изо всех сил старался вспоминать только о хорошем, но стоит чуть расслабиться — и в памяти снова всплывает толстая, наглая и равнодушная физиономия дежурного в отделении милиции, куда Армен привез их с Наташей после долгих просьб и увещеваний. «Как знаешь, Максим-джан, только без толку это!»
Да уж, и правда без толку… «Человек, говоришь, пропал? Женщина молодая? Вчера домой не вернулась? Заявление принимаем через три дня. А ты кто ей будешь — муж? Ах, не зарегистрированы… Тогда не могу, никак не могу». И потом — глумливая ухмылка вслед: «Да ты не переживай так! Нагуляется твоя баба и вернется!»
Брр. Вспоминать противно.
Давным-давно ушел Армен, сославшись на срочные дела, и Наташа прикорнула на кровати у себя в спальне — сначала хотела просто отдохнуть немного, прилегла, не раздеваясь, да так и задремала.
А Максим снова сидел за компьютером. Многострадальный текст, сгоряча уничтоженный еще утром, он легко восстановил из «корзины». Выходит, рукописи и правда не горят, так что ура современной технике.
То, что рассказала Наташа, почему-то совсем не удивило его. С самого начала этой истории было понятно, что силы, действующие против него, никакого отношения к обыденным вещам не имеют. Даже странно, как он мог быть таким близоруким и невнимательным? Очень старался, наверное.
Верочкина голубая сумочка лежала рядом, под рукой, и время от времени он осторожно и нежно прикасался к ней, трогал, гладил, как живое существо. Как будто сама Верочка, где бы она сейчас ни была, становилась ближе.
Ее фотография стояла на столе, рядом с монитором. Максим специально попросил Наташку сдать пленку, что отщелкали у Лехи на даче, в срочную проявку. Надо же, до чего техника дошла — всего два часа, и теперь с глянцевой поверхности улыбается Верочка в венке из полевых цветов, на фоне буйной зелени, и волосы падают на плечи…