Бегство от заката
Шрифт:
– Тогда вам надо поговорить с Хронархом.
– А когда?
Она взглянула на него, слегка нахмурившись. Он не сказал бы, что она несимпатична.
– Хорошо, - сказала она, - пойдем в Дом Времени сейчас же.
Едва поспевая за широким шагом девушки, Пепин размышлял о том, не склонны ли люди в Ланжис-Лиго хранить секреты Времени для себя.
Хотя горожане посматривали на него с любопытством, никто не останавливался. По мере приближения к Дому Времени повышенное возбуждение горожан ощущалось все больше. Подойдя к дому, они стали подниматься по винтовой лестнице, что вела к большим воротам.
Охранники не останавливали их, когда они шли по гулкому коридору, высокие стены которого украшали причудливые криптограммы, выполненные инкрустацией из серебра, бронзы и платины.
Они оказались перед двустворчатыми золотыми дверями. Хохотунья толкнула створки, и они вошли в большой продолговатый зал с высоким потолком. В дальнем конце его на возвышении сидел человек. Он беседовал с двумя другими людьми, что стояли внизу. Все повернулись к ним, когда Высокая Хохотунья и Пепин Горбатый вошли в зал.
Увидев Хохотунью, сидевший сдержанно улыбнулся. Он что-то шепнул тем двоим, и они скрылись за дверью рядом с возвышением. Бледное лицо человека пересекал шрам - от левого угла рта до скулы. Черные волосы спадали на широкие плечи. Одежда, что была на нем, не шла ему - очевидно, она была обязательной для его положения. Желтая рубашка, завязанный высоко под подбородком черный галстук. Стеганый голубого бархата камзол с длинными рукавами и бриджи цвета красного вина. Ноги обуты в черные низкие туфли.
Сам по себе зал тоже выглядел странно. Через правильные промежутки мозаичные символы на стенах перемежались с компьютерами. Позади сидящего, у самой стены, на металлическом столе виднелись старинные инструменты алхимиков. Они составляли причудливый контраст с остальным залом.
– Итак, Высокая Хохотунья, - заговорил мужчина, - кто же этот посетитель?
– Он с Луны, Мыслитель, и хочет отправиться в прошлое!
Мыслитель-со-шрамом, Хронарх Ланжис-Лиго, засмеялся, а потом, резко переведя взгляд на Пепина, замолк. Пепин нетерпеливо произнес:
– Я слышал, вы можете по своей воле путешествовать во времени. Правда ли это?
– Да, - проговорил Мыслитель, - но...
– А в ваши планы входит отправиться вперед или назад?
Мыслитель, казалось, несколько растерялся.
– Вперед, я думаю. Но почему вы считаете, что у вас есть способность путешествовать во времени?
– Способность?
– Это же особое мастерство, им владеют только люди Ланжис-Лиго.
– А разве у вас нет машин?
– настаивал Пепин.
Настроение его падало.
– Мы не нуждаемся в машинах. Наше мастерство естественно.
– Но я должен, должен вернуться в прошлое!
– Пепин заковылял к возвышению, не обращая внимания на Хохотунью, которая пыталась ему помешать.
– Вы не найдете другого, кто был бы более готов вместе с вами использовать возможность бегства отсюда. Вам, наверно, многое известно о Времени, и вы должны знать, как помочь мне вернуться в прошлое!
– Но возврат в прошлое не принесет вам добра.
– Как вы это можете знать?
– Знаем, - холодно произнес Хронарх.
– Друг мой, оставьте вашу навязчивую идею. Мы здесь, в Ланжис-Лиго, ничем не сможем вам помочь.
– Но это неправда!
– Пепин сменил тон на предельно доверительный: - Я прошу вас помочь мне. Я... мне нужно прошлое, как другим воздух для выживания!
– Вы говорите так от непонимания.
– Что вы имеете в виду?
– То, что тайны Времени гораздо сложнее, чем вы полагаете.
– Хронарх встал.
– А сейчас я должен покинуть вас. У меня есть дело в будущем.
Он нахмурился, как бы стараясь сосредоточиться, - и исчез.
Пепин обомлел.
– Куда он ушел?
– В будущее, чтобы присоединиться к другим нашим собратьям. Он скоро вернется, я надеюсь. Пойдемте, Пепин, в мой дом, я накормлю вас, и вы отдохнете. А потом, если вы примете мой совет, вам лучше всего вернуться на Луну.
– Вы наверняка способны построить машину!
– не успокаивался он.
– Это возможно! Я должен вернуться в прошлое!
– Вернуться?
– спросила она, подняв бровь.
– Вернуться? Как вы можете вернуться туда, где никогда не были? Пойдемте.
И она повела его к выходу.
К тому времени, когда в доме Хохотуньи Пепин поел немного их соленой пищи, он уже успокоился. Они сидели в маленькой комнатке с окном на улицу. Он - по одну сторону стола, она - по другую. Он молчал. Им овладела апатия. Она вызывала в нем симпатию и привлекала к себе теми достоинствами, которые он отметил на берегу, и еще какой-то теплой женственностью. Но разочарование его от крушения надежд было неизмеримым. Он уставился в стол, низко склонившись над ним и положив перед собой руки.
– Вы тоскуете, Пепин, не о прошлом как таковом, - мягко начала она, - а о мире, которого никогда не существовало "Рай", "Золотой век". Люди всегда говорили о подобном времени в истории. Но такой идиллический мир - это тоска по детству, а не по прошлому, по утерянной чистоте. В детство - вот куда мы хотим вернуться.
Он поднял глаза и горько усмехнулся.
– Мое детство не было идиллическим, - произнес он.
– Я был ошибкой, мое рождение - несчастный случай. У меня не было ни друзей, ни покоя в мыслях.