Бегущий в Лабиринте (сборник)
Шрифт:
– Когда вы с ним познакомились? На работе или до нее?
– Встретились мы на Аляске, в тайном лагере, где собирались иммунные. Хорхе стал мне как дядя и поклялся всегда и везде оберегать. Папу моего тогда уже убили, а мама выгнала меня из дому, едва узнав, что сама подцепила вирус.
Томас уперся локтями в колени.
– Ты же говорила, что твоего папу застрелили наемники ПОРОКа. И ты все равно пошла работать на них? Добровольно?
– Вопрос выживания, Томас. – Взгляд ее потемнел. – Ты даже не представляешь, как хорошо
Растерянный Томас ничего не ответил. Он и знал-то о жизни лишь по опыту в Лабиринте и Жаровне да из обрывочных воспоминаний о детстве. Внутри сейчас образовалась пустота, Томас чувствовал себя лишним в этом мире, никому не нужным.
Сердце вдруг сдавила боль.
– Интересно, что стало с моей мамой? – произнес он и сам поразился вопросу.
– С твоей мамой? Ты ее помнишь?
– Мне иногда снятся сны про нее. Кажется, это возвращается память.
– И что ты вспомнил? Какой была твоя мама?
– Ну… мама как мама. Любила меня, заботилась, волновалась. – Голос надломился. – Ко мне так никто не относится. Больно даже представить, как она сходит с ума, думать о том, чем для нее все закончилось. В какого кровожадного шиза…
– Хватит, Томас. Не надо. – Бренда взяла его за руку. Помогло. – Лучше подумай, как она обрадовалась бы, что ты все еще жив и борешься. Она умерла, зная, что у тебя есть иммунитет, есть шанс вырасти, повзрослеть. Не важно, насколько ужасен мир вокруг. И потом, ты очень и очень не прав.
Все это время Томас смотрел в пол, но на последних словах Бренды поднял голову и произнес:
– Ч-что?
– Минхо, Ньют, Фрайпан – они твои друзья и заботятся о тебе. Даже Тереза. Она совершала тогда в Жаровне ужасные вещи лишь потому, что верила: иного пути нет. – Помолчав немного, Бренда тихим голосом добавила: – И Чак тоже.
Боль в сердце только усилилась.
– Чак. Он… он же… – Томас замолчал, собираясь с духом. Убийство Чака – вот за что поистине стоит ненавидеть ПОРОК. Какое же благо в смерти безобидного паренька?!
Наконец Томас успокоился и продолжил:
– Чак умер у меня на руках. У него на лице застыл дикий ужас… Нельзя так. Нельзя так с людьми поступать. Мне все равно, кто что говорит. Плевать, сколько людей спятит и подохнет. Пусть даже вся наша раса вымрет. Если бы смерть Чака стала единственной ценой за вакцину, я бы и тогда отказался ее уплатить.
– Успокойся, Томас. Ты себе сейчас пальцы переломаешь.
Парень и сам не заметил, как выпустил руку Бренды. Взглянул на занемевшие сцепленные пальцы и разжал.
Бренда печально кивнула:
– В городе посреди Жаровни я изменилась бесповоротно. Прости, за все прости.
Томас покачал головой:
– У тебя причин извиняться не больше, чем у меня. Все мы по уши вляпались. – Застонав, он улегся назад
После долгой паузы Бренда заговорила вновь:
– Знаешь, может, нам и стоит поискать Терезу. Присоединиться к основной группе. Они бежали – значит, на нашей стороне. Не стоит их судить слишком строго. Вдруг им пришлось бросить нас? Я нисколько не удивляюсь ни тому, как они поступили, ни тому, куда отправились.
Томас посмотрел на Бренду. Кто знает, вдруг она права?
– Значит, и нам стоит рвануть в этот…
– Денвер.
Томас кивнул. Откуда-то пришла уверенность, и мысль стала казаться ему вполне удачной.
– Ага, в Денвер.
– Учти, мы летим туда не только из-за твоих друзей, – улыбнулась Бренда. – В Денвере нас ждет кое-что поважнее.
Глава двадцать первая
Что может быть важнее? Томас в нетерпении уставился на Бренду.
– Ты ведь знаешь, что у тебя в голове, – продолжила девушка. – Поэтому… что нас должно заботить больше всего?
Томас подумал немного.
– ПОРОК следит за нами и может манипулировать нашим мозгом.
– В точку.
– И поэтому?.. – От нетерпения Томас чуть локти не кусал.
Бренда снова села на стул и подалась вперед, возбужденно потирая ладони.
– В Девере живет один человек по имени Ганс. Как и мы, он иммунен. По профессии врач. Когда-то он работал на ПОРОК, но потом начались терки с начальством из-за протоколов, связанных с мозговыми имплантатами. Ганс считал, что вживлять в мозг подобные устройства бесчеловечно, что руководство переходит границы дозволенного и очень рискует. ПОРОК не отпускал Ганса, однако бежать ему все же удалось.
– Охрана у них фиговая, – пробормотал Томас.
– Нам же лучше, – ухмыльнулась Бренда. – В общем, Ганс – гений. Он знает все об имплантатах, до последней мелочи, и сейчас находится в Денвере. Успел прислать весточку оттуда по Сети, как раз перед тем как меня отправили в Жаровню. Доберемся до Ганса, и он вытащит эти штуковины из ваших голов. Ну или хотя бы обезвредит их. Не знаю, как они устроены, но если кто и может справиться с имплантатами, так это Ганс. ПОРОК он ненавидит не меньше нашего и помочь согласится с радостью.
Подумав немного, Томас произнес:
– Если нашими мозгами манипулируют, то мы в заднице. Я раза три видел, что имплантаты делают с людьми.
Алби в Хомстеде, борющийся с невидимой силой; Галли, мечущий нож в Чака; Тереза в лачуге посреди пустыни, пытающаяся заговорить с Томасом. Одни из самых горьких воспоминаний.
– Точно, ПОРОК умеет манипулировать людьми, принуждать к действиям. Они не видят твоими глазами и не слышат то, что слышишь ты, но обезвредить имплантат необходимо. Если ПОРОК подберется достаточно близко и решит, что игра стоит свеч, они возьмут тебя в оборот. Нам этого совсем не нужно.