Бегущий в Ночи
Шрифт:
Сюсюка стоял на уровне четвертого этажа, и даже снизу можно было разглядеть, как дрожат у него колени. Он изо всех сил прижимался к белой стене, стараясь врасти в нее. Лиза видела только половину его бледного лица, и ей было мучительно больно оттого, что ему никак нельзя помочь.
Рябой был уже сам не рад, что затеял этот дурацкий спор, и теперь кричал, надрывая горло:
– Маленькими шагами двигайся вперед! Тебе осталось совсем немного! Иди, пока не потерял последние силы!
Егор приблизился к Рябому и властно сказал:
– Сейчас
И действительно, вскоре послышалась сирена, и красная пожарная машина подъехала прямо к школе. Пожарные подняли лестницу, и один из них взобрался по ней на четвертый этаж. Он пристегнул к себе Сюсюку спасательным поясом, и они очень медленно стали спускаться.
Уже на земле Сюсюка немного пришел в себя, но глаза его по– прежнему смотрели в одну точку, и он без остановки повторял: «Спасибо, спасибо вам, спасибо».
– Все обошлось? – спросила Туся, подходя к Егору.
– На этот раз – да, – медленно ответил он. – Но если Сюсюка и впредь будет таким идиотом, когда– нибудь его не успеют спасти.
Егор достал из кармана пиджака пачку сигарет и нервно закурил. Он всегда курил когда нервничал: глубоко затягивался и пускал кольца дыма. Туся тоже пыталась начать курить, ей казалось, что в этом есть что– то изысканное и порочное. Но ей не понравилось, что потом от рук и изо рта пахнет табаком и даже жвачка не может заглушить этот запах. К тому же Егор не раз говорил, что целоваться с курящей женщиной – все равно, что облизывать пепельницу.
– Ты видела? – продолжал говорить Егор. – Его спасли чудом. Если бы они не приехали так быстро… Ты видела?
– Нет– нет… – Туся замахала руками, как будто хотела отмахнуться от всей этой истории. – Я бы умерла от ужаса, если бы посмотрела. Я бы могла крикнуть и испугать Сюсюку. Нет, я нарочно не смотрела.
– Твое счастье, – пробормотал Егор, бросил недокуренную сигарету и пошел прочь.
Ужасную пропажу Лиза обнаружила на уроке математики. Пока учитель самозабвенно рассказывал о взаимоотношениях синусов и косинусов, она вспоминала о том, как мужественно и разумно повел себя Егор при спасении Сюсюки. Ей захотелось поделиться своим восхищением с дневником, и она полезла за ним в рюкзачок ..
Дневника там не было.
«Может быть, я оставила его дома?» – подумала Лиза, но тут же вспомнила, как утром укладывала драгоценную тетрадку в сумку. Она стала доставать все тетради и учебники и выкладывать их на парту. Чего только не было в ее рюкзачке маленькая косметичка, круглая расческа, треснувшее зеркальце, леденцы от кашля и даже нитки с иголкой – на всякий случай.
Но дневника там не было.
Лиза почувствовала, как ее ладони взмокли, а колени задрожали.
– Что– то случилось? – спросила Туся, сидевшая рядом.
– Кажется, да. – Лизе казалось, что она может расплакаться в любой момент. – Кажется я потеряла дневник. Или …
– Что –
– Или его украли, – срывающимся голосом прошептала Лиза.
– Ну ты, подруга, даешь! – засмеялась Туся. – Кому нужен твой дневник? Ты что – кинозвезда? Кого могут интересовать твои откровения?
И тут прозвенел звонок.
Лиза оглянулась по сторонам и заметила, что Юля – блондинка с распущенными волосами, сидевшая прямо за ней, торопливо собирает свои учебники и спешит выйти из класса.
– Юля, – обратил ась к ней Лиза, – ты, случайно, не брала мою тетрадку, такую синюю, толстую, на ней еще написано «Дневник».
– С чего ты взяла, что мне нужен твой дневник? – вызывающе спросила Юля, но при этом смущенно отвела глаза, явно избегая Лизиного взгляда.
– Я просто спрашиваю, – настаивала Лиза, – вдруг ты перепутала и вместе со своими вещами взяла тетрадь и с моего стола.
– Ничего я у тебя не брала, – еще более раздраженно сказала Юля, прижимая к груди свою кожаную сумку. Как все блондинки с белоснежной кожей, Юля легко краснела, вот и на этот раз ее лицо покрылось красными пятнами. – Оставь меня в покое!
Теперь у Лизы почти не оставалось сомнений в том, что дневник у Юли. Уж очень подозрительно она себя вела: краснела, злилась, смущалась. Юля хотела выйти из класса, но Лиза преградила ей дорогу.
– А если ты ничего не брала, то тогда ты позволишь мне заглянуть в твою сумку и убедиться в этом?
– Лиза, не надо, – тихо сказала ей Туся. – Ты перегибаешь палку .
Но когда Лиза злилась, ее не так– то легко было остановить. Она схватила юлину сумку и потянула на себя. Юля и не думала ее выпускать, и тогда Лиза потянула сумку так сильно что оторвала ручку.
– Что же это делается! – заголосила Марина – смуглая и темноволосая подруга Юли. – Что она себе позволяет!
И тут оказалось, что их разговор слышало много ушей и много пар девчоночьих глаз наблюдали за этой сценой. Марина обрадовалась такому количеству свидетелей и с воодушевлением обратилась к собравшимся:
– Прямо в голове не укладывается, как такое может среди белого дня происходить, да еще в нашем классе! Мне кажется, что в нее, – она кивнула в сторону Лизы, – дьявол вселился. Обыскивать человека Из– за какой– то тетрадки…
Лиза не дала ей договорить.
– Это не какая – то тетрадка! – Крикнула она. – Это мой дневник! Моя тайна! Только моя! И если вы этого не понимаете, то мне вас жалко! Да, мне всех вас жалко! – Лиза раскраснелась от злости и подступающих слез.
– Мы видим, что спорить с тобой бесполезно – постепенно успокаиваясь, сказала Марина, и это были последние ее слова, обращенные к Лизе.
Она повернулась лицом к притихшим одноклассницам и продолжала:
– Некоторые думают, что им все позволено. Некоторые ни с кем не считаются. Мириться с этим нельзя. Предлагаю объявить некоторым строгий бойкот. Тот, кто в нем не участвует, сам попадает в зону молчания. Согласны?