Бек
Шрифт:
— Знаешь что? Я собираюсь оставить это дерьмо без внимания, потому что ты не знаешь всей истории, но, если ты когда-нибудь усомнишься в моих действиях, когда дело дойдет до Ди, я не буду сдерживаться и надеру тебе гребаную задницу. — Я оглядываюсь и встречаю все три пары потрясенных глаз, смотрящих на меня. Черт, у Купа все еще торчит изо рта пончик, и он смотрит на меня так, словно я сошел с ума. — Ладно, извини, просто не начинай. — Наконец говорю я, немного успокоившись.
— Да, я чувствую, что это может быть больной темой. — смеется Грег, пытаясь разрядить обстановку.
— Ты думаешь? У этого придурка только что был предменструальный
— Не хочешь рассказать мне, почему Мэддокс сейчас с Ди вместо того, чтобы присутствовать на этой встрече? На встрече, которая должна была быть посвящена всему тому дерьму, которое мы расследуем для Ди? — Тон Акселя теперь менее сердитый и более растерянный.
Мне следовало бы просто выложить все начистоту, но то, что происходит между мной и Ди, их не касается. Только не это, пока она сама не захочет, чтобы об этом узнали.
— Он с Ди, потому что ты позвонил мне и сказал, что мне нужно приехать. Ты попросил, и я здесь. Мэддокс там, потому что она ему доверяет, и прямо сейчас это все, что мне нужно, чтобы успокоиться, когда я не могу быть рядом. У тебя есть Иззи, у него есть Мелисса и Коэн, а у этого идиота есть свой ненасытный член, о котором нужно беспокоиться. Ты хочешь сказать, что один из вас был бы там, чтобы убедиться, что она в безопасности? — Я продолжаю осматривать комнату. Прежний гнев Акселя, похоже, возвращается, а беззаботность Грега исчезла. Да, с таким же успехом можно продолжать выводить их из себя этим утром. Я смотрю на Купа и вижу, что он роется под столом, даже не обращая на это внимания.
Разжимая пальцы, до побелевших костяшек вцепившиеся в подлокотник кресла, я даю себе несколько секунд на то, чтобы понять, как именно я хочу, чтобы все это закончилось. Я могу и дальше позволять им думать, что я таскаюсь повсюду за Ди, как потерявшийся щенок, или же я могу дать им достаточно, чтобы они отвязались от меня, не предавая ее доверия ко мне.
— Ха, нашел тебя, ублюдок! — Я поворачиваю голову к Купу, который поднимается с пола, дуя на пончик, который, должно быть, уронил. Наконец он замечает, насколько напряженной стала атмосфера в комнате, потому что несколько секунд смотрит на всех нас, приподняв бровь, а затем пожимает плечами и отправляет в рот половину своей спасенной закуски.
— Это отвратительно, Куп, — ворчит Аксель с другого конца стола.
— Как скажешь, — бормочет он с набитым ртом. — Какого черта вы все, ублюдки, так дергаетесь? Грег выглядит так, будто только что наложил в штаны. — Он смеется, но продолжает беззаботно есть. Довольно типичный Куп, он терпеть не может лезть в наши дела, всегда так было. Он всегда предпочитал быть любимцем группы. Просто в последнее время это переросло в другой вид любви.
— Может быть, ты хочешь объяснить мне, почему я чувствую себя так, будто у меня только что были неприятности с папой? — С сарказмом спрашивает Аксель.
— Не совсем. — Я скрещиваю руки на груди и молюсь, чтобы у меня хватило сил удержаться на своем месте, если они продолжат этот разговор.
— К черту! Может быть, объясним, почему ты думаешь, что я не стал бы беспокоиться о Ди, если бы прожил с ней намного дольше, чем ты. Ты ведешь себя так, будто у тебя есть какие-то права на нее, а мы все знаем, что она ушла от того веселья, которое у вас было в начале.
В этот момент я вскакиваю со своего места и с громким
Но, Грег? У этого ублюдка хватает наглости выглядеть по-настоящему самодовольным. Он встает и, перегнувшись через стол, придвигается так, что оказывается прямо у меня перед носом, прежде чем продолжить болтать.
— Что? Ты слишком близко подошел к цели, Бек? Может быть, пришло время просто перестать пытаться привлечь ее внимание к себе. Перестань участвовать в ее играх. Я послушался, когда ты сказал не приезжать, когда она была в больнице, но меня уже тошнит, и я чертовски устал наблюдать, как вы двое разыгрываете свою маленькую школьную фигню.
Я даже не даю ему ни секунды на то, чтобы перевести дух после того, как он обрушивает на меня эту кучу дерьма. Я отворачиваюсь и бью его прямо в челюсть с такой силой, что он падает. Я снова опираюсь ладонью о стол и перекидываю ноги через него, приземляясь прямо рядом с его распростертым телом.
— Какого черта?! — Аксель встает и делает движение, чтобы оттащить меня от Грега, но останавливается как вкопанный, когда я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
— Даже не думай прикасаться ко мне прямо сейчас. Может, ты и выше меня ростом, но прямо сейчас на моей стороне гнев, и я сровняю тебя с землей, черт возьми, если ты сделаешь еще один шаг.
Я поворачиваюсь обратно к Грегу, который уже стоит, прислонившись к стене конференц-зала, и вытирает кровь с губы. Я вижу гнев в его глазах, но он выглядит скорее озадаченным тем, почему я только что его ударил. Мы и раньше ссорились, все мы ссорились, но я никогда не поднимал руку на одного из своих братьев в гневе.
Наклоняясь к нему достаточно близко, чтобы он понял, что я говорю серьезно, я говорю тихо и спокойно.
— Не сиди и не притворяйся, что хотя бы догадываешься, что происходит между мной и Ди. Я собираюсь сказать это один раз, и только, потому что меня все еще сводит с ума одна мысль об этом. — Я делаю глубокий вдох, ни на секунду не отрывая взгляда от Грега. Я хочу, чтобы он понял, почему я в ярости. — Месяцы, Грег, черт возьми, почти полтора года эта женщина нуждалась в тебе, а ты, черт возьми, даже не замечал этого. Ты понятия не имеешь, через что, черт возьми, ей пришлось пройти, и я скажу тебе прямо сейчас, если ты хочешь знать, это твое дело, но от меня ты этого не услышишь. Что я тебе скажу, так это то, что эти игры, по-твоему, меня увлекли? Эти игры помогли женщине, которую я люблю, выжить. Они помогли ей вылечиться, и, что более важно, эти игры, по-твоему, в которые я играю, дают мне больше прав на нее, чем когда-либо было у тебя. Никогда не задавайся вопросом о моих отношениях с Ди, если понятия не имеешь, о чем, черт возьми, ты говоришь.
Он продолжает смотреть на меня, его челюсть сжата, а глаза горят огнем. Как раз в тот момент, когда я думаю, что он решил обидеться, вместо того чтобы ответить, он открывает рот.
— Ты действительно собираешься стоять здесь и вести себя так, будто тебя не пинали два гребаных года подряд? Черт возьми, у вас все так плохо, что ты этого даже не замечаешь.
— Перестань трепаться, потому что ты злишься из-за удара.
Он поднимается на ноги и делает шаг вперед, так что мы оказываемся лицом к лицу. Я продолжаю сжимать кулаки, пытаясь избавиться от злобы в своем теле.