Бек
Шрифт:
Какого черта?
Получив доступ к своему телу и осознав, что да, каждый дюйм на самом деле причиняет боль, я зацикливаюсь на звуках вокруг меня. Я снова слышу голоса, но на этот раз я знаю, чьи они. Или, по крайней мере, думаю, что знаю. Я определенно узнаю низкое рычание Мэддокса. Однако мне требуется секунда, чтобы узнать голос Купа. Только отличается от его обычного игривого голоса. Следующим, что я улавливаю, является голос Челси, она говорит торопливым низким тоном; мне кажется, в ее голосе слышится испуг, но не могу разобрать ее слова
Как только я думаю, что знаю всех в комнате, раздается еще один голос, и мое сердце замирает в груди на минуту, прежде чем набрать скорость. Мне даже не нужно открывать глаза, чтобы знать, что он сидит прямо рядом со мной. Теперь, когда я начинаю лучше осознавать свое окружение, я могу чувствовать его. Я чувствую не только тепло на своей руке, но и его энергию в комнате. Вездесущая любовь и сила окутывают меня, как теплое одеяло. Но я также чувствую его мрачность, ту атмосферу угрожающего насилия, которая просто жаждет вырваться наружу. Он зол и пытается это сдержать.
Я пытаюсь вспомнить, что произошло такого, что могло вызвать такую реакцию с его стороны, но мой разум продолжает выдавать сплошное «ничего». Ответы, которые мне нужны, есть, но они просто недосягаемы.
— Она проснется, когда будет готова, поэтому я был бы признателен, если бы вы перестали говорить о ней так, будто нам нужно начать планировать ее чертовы похороны. — Рычание Бека шокирует меня на секунду, пока его слова не проникают в мой мозг. С чего бы им думать, что я умираю?
Я хочу закричать, что я не сплю, я здесь, и все будет хорошо, но когда я открываю рот, из него не выходит ничего, кроме сдавленного хрипа. Я чувствую, как атмосфера в комнате мгновенно меняется, когда они понимают, что я просыпаюсь. Волны грусти, гнева и замешательства рассеиваются, и по моему телу пробегает волна радости и облегчения.
— Тсс, все в порядке, детка. Давай я позову медсестру, и она придет тебя осмотреть. Не знаю, можно ли дать тебе воды, так что позволь сходить за ней.
Я хватаю его за руку из тех немногих сил, что у меня есть, когда он собирается отойти от меня. Сжимая своими слабыми пальцами его руку, я отчаянно надеюсь, что он понимает, что я не хочу, чтобы он уходил от меня. Мои глаза отказываются открываться, поэтому я медленно поворачиваю голову туда, где, как мне кажется, он находится. Открыв рот, я пытаюсь сказать ему, чтобы он не оставлял меня, но этот тошнотворный звук вырывается снова.
— Ди, пожалуйста, не пытайся заговорить. Я не ухожу, я прямо здесь. Куп, сходи за медсестрой. — Я чувствую, как он приближается с того места, где, должно быть, стоял, его свободная рука касается линии моих волос. — Я не уйду, — клянется он.
Энергия вокруг меня затихает, и он продолжает шептать мне на ухо. Я не могу разобрать, что он говорит, потому что он говорит слишком тихо, но это все равно успокаивает. Его успокаивающий тон успокаивает мое вышедшее из-под контроля сердце за считанные секунды.
— Что ж, я вижу, спящая красавица все-таки решила проснуться ради своего принца. Меня зовут Дестини; мы ждали тебя. Я собираюсь немного поднять твою кровать, чтобы можно было дать тебе попить. Хорошо, милая?
Когда
— Ладно, милая, открой рот, и давай посмотрим, сможем ли мы заставить тебя говорить. У тебя будет болеть горло, но давай посмотрим, что мы можем сделать. Вот так, маленькими и медленными глотками.
Когда я набираю достаточно, чтобы мое горло перестало чувствовать себя так, будто я решила съесть наждачную бумагу, и приблизилось к тупой пульсации, я отрываю губы от соломинки.
— Хорошо, хорошо. Ты можешь сказать мне свое имя, милая?
— Д-де-низ. — Мой голос заставляет меня слегка подпрыгнуть. Вырывается тихий стон боли, и я пытаюсь успокоить дыхание, когда боль становится слишком сильной.
— Я принесу тебе что-нибудь от этой боли через секунду, хорошо? Ты отлично справляешься. — Я слышу, как она ходит по комнате, а затем надевает мне на руку манжету. Когда она заканчивает сжимать, она вслух считывает мое давление.
Несколько секунд я пытаюсь успокоиться, делая неглубокие вдохи. Мой правый глаз, наконец, приоткрывается, и я осматриваю комнату вокруг себя. Моя медсестра, красивая женщина с кожей темной, как ночь, и волосами, собранными сзади в тугой пучок, все еще ходит у края кровати. Я вижу Мэддокса, Купа и Челси в углу у окна. Мэддокс крепко скрещивает обе свои толстые руки на широкой груди. Его лицо сурово, но по легкому подергиванию челюсти я могу сказать, что он сдерживает свои эмоции не так хорошо, как хотелось бы. Нет, он зол. К моему шоку, Куп крепко сжимает Челси в объятиях, слегка поглаживая ее по спине.
Когда мой взгляд, наконец, натыкается на обеспокоенный, темный взгляд мужчины, сидящего у моей кровати, мне хочется плакать. У него красные глаза, и я могу сказать, что он либо не спал, либо плакал, и я отчаянно надеюсь, что он просто не спал. Его брови плотно сдвинуты, губы сжаты в линию, а густые каштановые волосы растрепаны и торчат в разные стороны. Даже выглядя так ужасно, как сейчас, он все равно самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
— Все выглядит великолепно, дорогая. Я принесу тебе немного обезболивающего. От него тебя будет клонить в сон, так что подожди, пока доктор введет тебя в курс дела, прежде чем ты снова превратишься в Спящую красавицу.
Мои глаза не отрываются от лица Бек.
— Да. Твой принц ни разу не отходил от тебя ни на шаг, так что, думаю, я бы тоже не отрывала от него взгляд. — Она издает тихий смешок, прежде чем я слышу, как она выскальзывает из комнаты.
Я пытаюсь одарить его легкой ободряющей улыбкой, но, должно быть, у меня ничего не выходит, потому что его глаза выглядят еще более страдальческими. Он наклоняется и нежно целует меня в лоб прямо перед тем, как я снова слышу шаги рядом с кроватью. Я отворачиваюсь от обеспокоенного лица Бека и сосредотачиваюсь на новоприбывшем. На ней белый халат, поэтому я только предполагаю, что это мой врач. Она мгновенно успокаивает меня своей спокойной улыбкой, но именно ее глаза заставляют меня чувствовать, что я в хороших руках. У нее самые добрые глаза.