Белая борьба на северо-западе России. Том 10
Шрифт:
Правительство Недриса, поддержанное германскими оккупационными властями, не было признано союзниками. Ульманис же продолжал играть роль изгнанника. Дело не прошло без столкновений. В первый день переворота солдаты одной германской добровольческой части ворвались в расположение латышских частей в районе военного порта и, обезоружив латышей, ограбили их. С другой стороны, латыши арестовали Недриса, тайно увели его за город, откуда ему с различными приключениями удалось бежать в одной рубашке и добежать в таком виде к ближайшему германскому посту.
Все эти события не могли не усилить вражды между различными национальностями и не вызвать недоверия союзников к ландесверу и прибалтийским немцам вообще. Озлобление латышей было особенно
События в Либаве, к счастью, мало отразились непосредственно на фронте. В перевороте участвовал только ударный отряд Мантейфеля, стоявшие на фронте части ландесвера в нем не участвовали, и отношения между ними и латышскими частями остались корректными.
После этих событий я решил, пользуясь передышкой на фронте, уехать в Берлин, чтобы поторопить присылку ко мне русских пополнений. Тут я виделся с руководящими лицами русской колонии, с военными представителями держав Согласия и с офицерами германского Главного штаба. Среди русских я нашел разрозненность и растерянность. Большую поддержку оказал мне присланный в Берлин по делу русских военнопленных генерал Потоцкий25. К сожалению, отсутствовал генерал Монкевиц26, который, вернувшись из Парижа и плохо осведомленный о моей организации, не сочувствовал моему отряду, считая его слишком германофильским. Энергичную поддержку я нашел со стороны сенатора Бельгарда27, и при его содействии мне удалось объединить русских различных направлений, доказав им, что теперь не время спорить об ориентации и партийности, а нужно делать русское дело.
Результатом двух совещаний в Центральной гостинице оказалось сформирование в Берлине русской организации, в которую вошли представители различных русских общественных кругов. Ведение военного дела взял на себя генерал Потоцкий, а во главе вербовочного бюро стал сенатор Бельгард. Для предстоящей деятельности были выработаны следующие положения:
1) Деятельность вербовки должна происходить в полном согласии с русской военной миссией в Берлине.
2) Для пополнения признанного генералом Юденичем28 добровольческого отряда князя Ливена будут высылаться части под следующими условиями:
а) отдельно или группами для непосредственного зачисления в отряд князя Ливена;
б) отдельными ротами, эскадронами и батальонами точно так же для зачисления в означенный отряд;
в) отрядами из трех родов оружия с подчинением командованию князя Ливена.
3) Никакие другие самостоятельные или носящие иной характер формирования не будут допускаемы.
4) Принятие на службу в отряд германских офицеров и солдат не допускается.
5) Все переговоры относительно формирования германских или смешанных частей должны вестись исключительно через начальника русской военной миссии.
6) Принятие русских в такие организации, которые преследуют исключительно германские интересы, ни под каким видом не разрешается.
7) Дело формирования ведется открыто, без тайн.
8) Все отдельные высшие чины, части и отряды впредь до отправления на фронт подчиняются начальнику русской военной миссии.
Так как формирование и отправка пополнений зависели от доброжелательности как представителей военных миссий держав Согласия, так и германских военных властей, то от генерала Потоцкого и от сенатора Бельгарда требовалось много дипломатического такта, чтобы примирить в этом вопросе интересы русского дела с требованием держав Согласия и Германии.
Со второй половины мая перевозка пополнений наладилась, и отряд начал разрастаться.
Между тем на фронте опять начались военные операции. 16 мая русский отряд, сменив часть латышских рот, занял совместно с латышами Кальнецемский тэт-де-пон. С 18-го по 20 мая большевики сильными повторными атаками старались отбить пас, направляя главные свои силы против правого участка, занимаемого русскими. Все атаки были отбиты с большими потерями для большевиков. Из показаний пленных выяснилось, что непосредственно от Троцкого был получен категорический приказ занять мост. Большевики вполне правильно оценивали значение Кальнецема как угрозу Риге. На 22 мая, по собранным разведкою сведениям, ожидалось новое наступление большевиков. Командир ландесвера решил предупредить это неожиданным переходом в наступление со своей стороны.
В 1 час 30 минут ночи 22 мая Балтийский ландесвер, имея ударный отряд во главе, неожиданно атаковал большевиков и уже к 3 часам ночи, пробившись к ним в тыл, начал ускоренным маршем поход на Ригу, с таким расчетом, чтобы занять городские мосты через Двину раньше, чем отступавшие большевистские части могли поспеть туда. Русский отряд вместе с латышами под командою полковника Баллода пошел обходным путем по южному берегу озера Бабит. По реке Курляндской Аа направилась сильно вооруженная речная флотилия на специально приспособленных для сего речных пассажирских и буксирных пароходах. Севернее реки по берегу моря от Шлока двинулись латышские и ландесверские части.
Одновременно двинулась из Митавы по шоссе Железная дивизия Бишофа. Германские части не имели от своего правительства разрешения участвовать в рижской операции, но в случае наступления ландесвера принуждены были для обеспечения своего фланга продвинуться на новые позиции, что ими и было исполнено.
В два часа дня Мантейфель с ударным отрядом подошел к деревянному городскому, бывшему понтонному мосту, одновременно по Митавскому шоссе к железнодорожному мосту стали подходить бронированные автомобили майора Бишофа. Большевики в Риге были застигнуты врасплох. Они узнали о приближении белых, лишь когда те с боем вошли в западные предместья города. На деревянном мосту произошел короткий бой, причем пал командир эскадрона граф Рейтерн-Нолькен. Ударники ворвались в город с Мантейфелем во главе, который при этом был убит, и поспешно направились к ближайшей тюрьме, чтобы спасти заключенных там заложников. В других же тюрьмах большевики успели многих перебить, в том числе женщин, некоторое число пасторов, других же увезли из города на грузовиках для отправки в Москву заложниками, откуда они вернулись лишь в мае 1920 года.
К шести часам дня в город вступил русский отряд и получил задачу очистки от большевиков северных частей города, включая и Царский лес.
Первой задачей было организовать фактическую охрану частного имущества и предупредить грабеж. Это было тем более трудно, что в моем участке, кроме опасного склада динамита, на товарной станции находился водочный завод Вольфшмидта и холодильник со значительными припасами. Несколько раз ночью банда солдат германской Железной дивизии хотела сперва по добру, а затем насильственно получить водку из склада завода. Мне пришлось ночью съездить к майору Флетчеру, где я застал и майора Бишофа, прося их повлиять энергично на свои войска, чтобы предупредить вооруженное столкновение. Тяжело мне было уже справиться с собственными моими добровольцами, которые после тяжелого похода тоже хотели воспользоваться близостью винного склада. К сожалению, приходится за счет этого винного склада отнести и несколько случаев буйства, которые мне удалось, однако, пресечь в корне. К счастью, отряд не задержался в Риге и уже на следующее утро получил задачу очистить от красных правый берег Двины вплоть до устья реки у Магнусгофа против Усть-Двинска. Задачу эту я возложил на капитана Дыдорова. В следующую ночь части вернулись с большим числом пленных и трофеями, в том числе один исправный броневик, который я поручил поручику Мейеру. Броневик этот, окрещенный «Россией», участвовал затем в походе на Петроград и заслужил хорошую славу.