Шрифт:
…Вакуум. Медленно проступает белёсое пятно света. Теперь в нём ясно проявляется небо – голубое – и сосновая лесополоса. Тишина. Сон времени. Никаких чувств и эмоций, лишь однообразная картинка, сошедшая с выцветшей открытки. Кулаки сжимают жухлую траву. Танцор стоит на коленях, из последних сил нависая над влажной твердью. Ему очень тяжко. Суженные зрачки застыли в ледяной
22 июня.
Ну здравствуй, дневник! Я, признаться, без понятия, что в тебя писать… Сегодня загуглил: для развития мозга полезно фиксировать события прожитых дней. Ну, а если прожитой жизни? Попробуем…
3 июля.
И снова здравствуй! Худшая судьба – жить в эпоху перемен. Моё детство было почти беззаботным: мама, папа, я – дружная семья. Не считая двоюродных брата и сестры, которых теперь не вспомнить, да бабушки, появившейся в нашей жизни очень вовремя. Дворовые часто собирали «войнушку» или «казаков-разбойников», а меня взрослые считали заводилой, потому в случае неприятностей прилетало понятно кому… Хех, вспоминаю, как ночью распилил с другом на дрова часть соседского забора и как случайно попал камнем в фару «жигулей» очень вредного старикана. Частенько попа не давала на себя сесть… А не со зла ж шалил. Просто сердце начинало вдруг биться часто, в глазах блестели чертята, и разум терял власть. Эх, счастливое было время!..
Взрослея, стал замечать, как горячо любимые родители, запираясь наглухо после работы, кричали. Мама иногда била посуду, тогда папа бил маму. Несильно. А потом просил прощения. Я помню, как мама впервые ушла из дома со мной. К бабушке. Тогда я познакомился с новым для себя человеком.
10 июля.
А это даже интересно: вот так вспоминать угасшую жизнь. Ретроспекция, пожалуй, и есть сейчас жизнь… Мне тогда было тринадцать. Слышу – крики, стук тяжёлого о пол. Открываю дверь кухни: на паркете лужа крови. В луже мама без сознания. Папа рядом: на коленях, перебирает светлые пряди грязными пальцами, молит простить. Рыдает. Самым жутким были его глаза! На мгновение почудилось, что сейчас
…Свет… свет мягко обнимают розовые лепестки – тончайший шёлк. Цветы всюду, непохожие на живые, но прекрасные!.. Над застывшей гладью чёрного озера безмятежно парит белый голубь. Голос напоминает, что эта птица где-то – страшный символ смерти. Так почему же она – душа, почему – любовь, почему – жизнь сейчас? На размокшие борозды с голубых небес падают пушистые хлопья. Они равномерно покрывают траву, сосны, наряжают застывшего Танцора в саван. Холодное Солнце не греет, сияя. Ровный ковёр, куда ни взгляни. Так приятно утопать!.. Грести руками, обнимать и гладить щекой пуховую подушку… засыпать… Но мраморная статуя танцора лишена динамики. Весь мир застывает в вакууме. Только падает снег, да голубь безмятежно парит над шёлковыми душами…
5 августа.
Мама тогда осталась жива, но… сама не своя. Мы снова уехали к бабушке. Да, уверяла, что не вернётся, но я-то всё понимал. Душа очень болела. Я искал, искал ответы на накопившиеся вопросы! Тщетно…
8 сентября.
Начало новой жизни.
Мне только исполнилось четырнадцать. Как сейчас помню: сижу на перилах, в одном ухе наушник с каким-то роком (без музыки не мог прожить и дня, так казалось). Настроение – мрак, как всегда. А тут кто-то руку на плечо кладёт! Я от неожиданности чуть с перил не свалился! Оказалось, девочка… Симпатичная такая была, с длинными светло-русыми волосами. Она у меня что-то спросить хотела, а я послал со злости на весь мир! Помню её лицо, застывшее. Из удивлённых глаз потекло… Так совестно стало, невыносимо! А я взял, и снова наорал… Ничего с собой поделать не мог, язык вообще не слушался. Вот так всегда – когда меньше всего нужно… Она убежала. Я вдогонку только «прости» бросил… а потом всё никак из головы не шло её лицо.
Конец ознакомительного фрагмента.