Белая гвардия
Шрифт:
— Ничего не понимаю… — с сокрушенным видом пожал плечами Мтанга. — Извините, господа, я вас покину…
Он проворно встал и подошел к Тане. Она, все так же высокомерно задрав очаровательную головку, что-то сказала — коротко и возмущенно. Полковник, судя по жестам и интонации, пытался ее успокоить, но она смотрела непреклонно.
— Интересно, — тихо сказал навостривший уши Лаврик. — Не ожидала, что Отец Нации — такая похотливая свинья, что ее тут попытаются изнасиловать… Не похоже на Папу, перепил, что ли? Ну, сейчас ее явно быстренько спровадят, пока гости особого внимания не обратили…
И
Вернувшись, Мтанга схватил свой бокал и приговорил содержимое одним глотком.
— Черт знает что, — сказал он, ни на кого не глядя. — Что-то я такого не припомню, президент всегда обращался с ними предельно галантно…
— Будет скандал? — усмехнулся Лаврик.
— Не думаю, — пожал плечами Мтанга. — Девушка из респектабельной семьи, вряд ли будет связываться с иностранными бульварными газетчиками, в конце концов, ничего и не случилось… Улажу… Господа, вам не надоело пить эту изысканную кислятину? Может быть, коньяк?
Они, не сговариваясь, кивнули, и прыткий официант моментально принес им три широких бокала — он не впервые услужал за их обычным столиком и давно усвоил, что эти белые господа воробьиными глотками пить не любят. Так что бокалы наполнил на более привычный для русского человека манер.
Мтанга хлебнул с ними наравне.
— Черт знает что… — повторил он удрученно.
Папа так и не показывался из домика. Надежно задернутые шторами окна светились — надо полагать, наш эстет собирался и этот приятный вечерок запечатлеть скрытой камерой. А запечатлелось явно нечто неприглядное. Что это он? Перепил, в самом деле? Никак на него не похоже…
Дверь оставалась закрытой. Бездумно глядя на нее, на часового у входа, торчавшего в той же ревностно-равнодушной позе, Мазур вдруг сообразил, что это ему напоминает. Заключительные кадры давнего — и отличного — польского фильма, снятого ляхами, есть такие подозрения, в пику американской «Клеопатре».
Пески и величественные храмы Древнего Египта. В безукоризненных шеренгах стоят воины, замерли боевые колесницы, все уставились на чернеющий проем, ожидая появления молодого фараона. Они стоят, смотрят, ждут… Но владыка земли и неба так и не появляется.
Потому что он убит.
Как и говорил Лаврик, у него вдруг щелкнуло что-то в голове, и всплыла облеченная в слова, не дававшая покоя заноза. Мазура она не просто ошарашила — испугала.
— Самарин… — тихо сказал он по-русски. — Они с Принцессой, как оказалось, давние подруги, во многих смыслах, одноклассницы… Почему же она не ей позвонила в первую очередь, а названивала мне? Почему сказала, что больше обратиться не к кому?
Лицо Лаврика медленно-медленно превращалось в застывшую маску. Он вдруг вскочил, с грохотом опрокинув стул, кинулся к бунгало Папы. Мазур бросился следом. Полковник Мтанга, вскинувшийся
Часовой сунулся наперерез — и Лаврик, бесцеремонно отшвырнув его ударом локтя и колена, распахнул дверь. Они ворвались внутрь, пробежали несколько шагов по коридору, влетели в спальню — драпировки, множество ваз с цветами, картины с обнаженной натурой, ярко светит люстра…
Полковник Мтанга, сгорбившись, зажмурясь, оскалясь, потрясая сжатыми кулаками, издал хриплый нечеловеческий вопль.
Папа лежал справа от огромной низкой кровати, застеленной палевым атласным покрывалом — нелепо подогнув правую руку, поджав ноги, глядя на них стекленеющими глазами, совершенно неподвижный, громадный — давно подмечено, труп кажется гораздо выше ростом, чем человек был при жизни…
Присев на корточки, Лаврик приложил к шее президента пальцы, помотал головой. Всмотрелся, поманил Мазура. Мазур тоже присел. На шее, слева, под нижней челюстью, четко выделялась на темной коже этакая толстая иголочка длиной со спичку, тускло поблескивающая, по виду металлическая.
Мтанга, плюхнувшись на колени рядом, уставился на нее выпученными глазами. С удивившим его самого спокойствием Мазур подумал, что здешняя охрана всегда высматривала только явное оружие, не открывала тюбики губной помады, не возилась с прочими женскими безделушками, не лезла в портсигары. Потому что не было прецедентов. Сам Мазур впервые наблюдал подобное своими глазами, до того видел подобные штучки только на рисунках в засекреченных учебниках и фотографиях: стреляющие портсигары, плюющиеся отравленными иглами авторучки и прочая хрень, экзотическая, редко встречавшаяся, но, тем не менее, чертовски эффективная. Неизвестно, насколько толстая игла ушла под кожу, но она подойдет по длине как раз под тюбик губной помады. Это профессионализм. А те, в доме, оказались пешками, которыми пожертвовали, чтобы дать ферзю возможность выйти на траекторию удара. У нее, скорее всего, не было другой возможности попасть сюда. Принцесса, очень может быть, из ревности не хотела ее сюда приглашать, хорошо просчитывая реакцию Папы на очаровательную синеглазую блондинку…
— Что это… Что это… — запричитал Мтанга беспомощно и жалобно, тоном заблудившегося в лесу ребенка, которого Мазур никак от него не ожидал.
— Пока что это убийство, — негромко, отрешенно сказал Лаврик. — А вот если сейчас рванет узел связи или еще что-нибудь начнется, это переворот…
Секунду Мтанга таращился на него — словно бы враз постаревший на добрый десяток лет — потом вскочил и, громко бормоча что-то непонятное, бомбой выскочил из спальни. Грохнула входная дверь, снаружи послышался женский визг — и тут же неподалеку упруго бухнул раскатистый взрыв.
— Узел связи, — сказал Лаврик. — Точно, переворот… — он рывком поднялся, бесцеремонно поднял Мазура за шиворот. — Беги, поднимай ребят, пусть караулят тот домишко, с подземным ходом, чтобы никто нас не опередил и дверь изнутри не запер… Бери Принцессу и тащи ее туда… Нечего нам тут больше делать… Чую, сейчас начнется панихида с танцами… Наташку, главное, вытащить, пригодится… Бегом!
— А ты? — глупо спросил Мазур.
— А я тут еще поработаю быстренько, — кривя губы, ответил Лаврик. — Ну, пошел!