Белая гвардия
Шрифт:
Обернулся. Лаврик, сидя на оравшем, лежавшем ничком типе, умело вязал закрученные за спину руки заранее припасенной веревочкой. Остальные прижались к стенам, поводя стволами — но, если не считать воплей подраненного, стояла тишина, никакого движения. Даже если кто-то остался и притаился сейчас, как мышь, это уже детали. Главное сделано, дамы и господа. Это занимает совсем немного времени — если только знать, как, если только держава тебя старательно готовила побеждать молниеносно и качественно, в считаные секунды…
Коротким пинком погрузив своего пленного в полное беспамятство, Мазур свистнул,
В кабинете, как и при хозяине, царил безукоризненный порядок. Все на своих местах, кротким бараньим взором уставился со стены последний незадачливый император, грустно и загадочно взирает на Мазура очаровательная женщина, навсегда оставшаяся молодой. На столе (кресло отодвинуто так, словно сидевший, заслышав неладное, вскочил заполошно — как оно, несомненно, и было), красуется бутылка великолепного княжеского коньяка и недопитая рюмка — ага, принял пару капелек в качестве лекарства от нешуточного нервного напряжения… А на полу у подоконника…
Присев на корточки, Мазур хмыкнул, покрутил головой. В памяти поневоле всплыла цитата из классика: «Всурьез собирались Рваные щупать Советскую власть…» Там, аккуратненько положенные рядом, покоились две короткие трубы защитного цвета с пистолетными рукоятками — базуки, ага, нетрудно с первого взгляда назвать марку и страну-производителя, хотя это, ручаться можно, никакой привязки не даст: мало ли где в наши веселые времена можно прикупить хоть охапку гранатометов для личного пользования, и производитель сплошь и рядом ни при чем…
Учитывая, что отсюда до парадного подъезда Министерства недр всего ничего — кранты бы Папе и тем, кто стоял бы поблизости. Как и в случае с гранатой, это явно не дешевое любительство, здесь работал кто-то гораздо более хваткий, неслабый профессионал. То, что Таня оказалась в отцовском кабинете и успела позвонить — совершеннейшая случайность, какие иногда губят самые проработанные операции. Все на свете предусмотреть невозможно. Особенно, когда нагрянули всего-то навсего четыре супостата — тут, хоть разорвись, невозможно одновременно повязать всех до одного обитателей дома, равно как и…
Вошел Лаврик — судя по беспечно заткнутому за брючный ремень пистолету, все чисто, территория зачищена от неприятеля…
— Крепенько, — присвистнул он, глядя на базуки.
— Чего ты ухмыляешься?
— Вот сплошь и рядом никуда не деться от юморных моментов, хоть ты тресни, — ответил Лаврик, все так же ухмыляясь во весь рот. — Ты успокойся, все живы, только повязаны. Так вот, его сиятельство, с первого взгляда видно, был взят в плен совершенно бесчувственным. Безмятежно дрыхнет, и разит от него, как из бочки… Ага!
Он подошел к столу, взял бутылку за горлышко и без всякого почтения к благородному напитку сделал хороший глоток. Протянул Мазуру черную бутылку с золотистой этикеткой. Мазур тоже глотнул. Как оно всегда и бывает, после успешного финала не было никаких чувств,
Лаврик ухмыльнулся:
— Оцени мое благородство. Не стал я развязывать твою симпатию, иди, освобождай прекрасную пленницу сам. Авось, чего и обломится мужественному спасителю.
Мазур ответил кратко и непечатно.
— Ну вот, — грустно сказал Лаврик, — тут заботишься о людях, а они не ценят… Топай, только посигналь сначала, а то ведь они там на говно извелись…
Подойдя к выключателю, Мазур щелкнул им дважды. Выглянул в окно, указательным пальцем отведя краешек тяжелой портьеры. В свете уличных фонарей прекрасно можно было рассмотреть целую ораву обормотов в форме и в штатском, выскочившую с двух сторон, из-за близлежащих домов и несущихся, что твои антилопы. Полковник Мтанга опережал остальных на приличное расстояние.
— Валяй, — сказал Лаврик. — Как выйдешь, вторая дверь налево по этой же стороне…
Быстренько добравшись до указанного адреса, Мазур щелкнул выключателем. Небольшая девичья спаленка, обставленная со вкусом. Ни следа той старомодности, что отличала кабинет князя — все современное, на что ни глянь. На узкой кровати лежала Таня, связанная по рукам и ногам, — рот не только забит кляпом, но еще и завязан.
При виде Мазура на ее заплаканном личике прямо-таки полыхнула неописуемая радость. Мазур подошел, достал из кармана фрачных брюк швейцарский перочинный нож и осторожно принялся разрезать спутавшие руки веревки — лень было возиться с узлами. Таня лежала смирнехонько, чтобы ему не мешать. Ничего, кроме легкой досады, Мазур не испытывал — это настолько походило на финальную сцену голливудского боевика, что скулы чуточку сводило, будто толстую дольку лимона прожевал. Один раз еще чувствуешь себя триумфатором и пыжишься от гордости, изничтожив дракона и освободив прекрасную принцессу. Но если занимаешься этим много лет, если рубить в капусту драконов и вызволять пленниц стало таким же скучноватым ремеслом, как лепить горшки и тачать сапоги, привыкаешь и ничего уже не чувствуешь, кроме легонькой, рутинной профессиональной гордости за хорошо проделанную работу — да и та тускловатая какая-то, приевшаяся…
«Сейчас, чего доброго, бросится на шею, захлебываясь рыданиями, — подумал он, развязывая повязку на лице и вытаскивая изо рта девушки свернутую в рулончик пеструю тряпку. — Ну, стопроцентный Голливуд…»
Отступил на шаг. Таня и в самом деле кинулась ему на шею, прижалась всем телом, хорошо еще, не захлебываясь от рыданий, а просто тихо всхлипывая, — но все равно, Голливуд, чтоб его…
Внизу словно стая слонов разгулялась — азартно топотали и вопили орлы полковника Мтанги, нагрянувшие на готовенькое.
Глава одиннадцатая
Гобсанто как оно есть
Задумчиво созерцая свою рюмку, Лаврик сказал:
— Второй раз Папу спасаешь от неминучей гибели. Того придурка с автоматом я, разумеется, не считаю… Тенденция, однако…
— В привычку вошло, — сказал Мазур без всякого воодушевления. — Наше дело тут, если разобраться, десятое. Если бы она не успела позвонить…
— Так выпьем же за счастливый случай?
— Ага, — сказал Мазур, осушая свою рюмку практически синхронно с Лавриком.