Белая как снег
Шрифт:
– Нет, что вы, я уже заехал в отель и оставил там чемодан.
– Разве вам не выделили служебную квартиру? – спросила Миа, проведя карточкой по замку на входной двери.
– Должны были, но ее не успели подготовить. Все нормально. Шведская полиция платит. Пока, по крайней мере.
Спокойный голос. Он казался уверенным. Миа последний раз была у психолога в семь лет, но если ей вдруг понадобится, она не прочь пойти к этому. Прилечь на диван в кабинете и рассказать ему свои секреты. Мужчина с огоньком в глазах, харизматичный, с приятной улыбкой, стоял рядом с ней в ожидании лифта.
– Я только начала здесь работать, – сказала она, нажав на кнопку. – Но мне кажется, что я уже потихоньку вникаю в процесс. Носом чую. Если вы понимаете, о чем я.
Глаза шведа снова загорелись.
– Вот как? Так вы?..
– Нет, я ничья не ассистентка, – улыбнулась Миа. – Мунк не очень внятно называет должности, но, думаю, я ближе всего к профайлеру.
– Такая молодая?
Он посмотрел на Мию, с ног до головы изучив ее взглядом, но не таким сальным, как иногда делают мужчины.
– Ага, – кивнула Миа, входя в лифт. – Еще пару дней назад училась в Высшей школе полиции.
Улссон усмехнулся, не ехидно, а просто дружелюбно.
– Серьезно?
– Ага. Я тут совсем недавно, но уже включилась в процесс. Хотите посмотреть, что успела накопать? Или сначала ввести вас в курс дела?
– В последнем нет никакой необходимости, – улыбнулся швед.
– О’кей, супер, – сказала Миа, нажимая на кнопку три.
Сюсанне Вал Педерсен все-таки не стала сидеть всю ночь у двери в ожидании прихода мужа. Она, конечно, попыталась: поставила в коридор кухонный стул, принесла чай и журналы, но через пару часов словно увидела себя со стороны – насколько абсурдно она выглядела. Господи, у всех пар бывают разные периоды. Очевидно, что их отношения проходят через какую-то фазу, но раньше-то у них получалось общаться? Все это ей очень не нравилось. Почему он приходил домой поздно ночью, поднимался в гостевую комнату, даже не заглянув к жене в спальню, спал, пока Нура собиралась в детский сад, и чаще всего отсутствовал, когда Сюсанне приходила с работы. Но это же его дело, разве нет? Подойти к жене или нет, если ему что-нибудь нужно. Пару недель назад она прочла статью в журнале: Муж отдалился и стал равнодушным? Там было написано, что мужчины часто становятся такими в определенном возрасте. Специалисты называли это паникой, а Сюсанне слышала, что этот период – кризис среднего возраста; но какая разница, как это называть. Психолог, автор статьи, объяснил, что мужчины часто становятся такими, когда осознают, что пути назад как бы нет. Дом, работа, дети и сорок лет на пороге. И вдруг им приходит в голову, что рок-звездами им уже не стать. И не разбогатеть, играя в футбол. Что именно это и есть их жизнь, эта будничная рутина – уборка, счета и скучные пятничные программы по телевизору. Суть статьи сводилась к следующему: будьте внимательны – в этот период жизни ваш муж может захотеть искать утешения на стороне. Часто с женщиной помоложе. Измены? Ну нет, к черту их. Сюсанне почувствовала, как к горлу подступает ком. Но ведь все признаки налицо, нет? Он часто отсутствовал по ночам. Совпадает. Избегал ответов на все вопросы. Совпадает. Он все больше терял интерес к дочери. Есть. Вдруг стал покупать новую одежду, начал ходить в спортзал, сделал новую стрижку, начал пользоваться парфюмом, и вообще у него появились новые интересы. А вот тут нет. Совершенно не совпадает. Последний раз, когда они разговаривали, две секунды в коридоре, после чего он что-то промямлил и убежал, выглядел он хуже, чем когда-либо.
Так что же с ним происходит?
Неважно.
Сегодня она все выяснит.
Она отвезла Нуру в сад пораньше, чем обычно, но вместо того чтобы как обычно поехать в магазин, позвонила туда и сказала, что заболела.
Останется сегодня дома.
Чтобы застать мужа, когда тот проснется.
Теперь ему не убежать.
Она решила проявить строгость.
Чем ты занимаешься, Гуннар?
Нура скучает по тебе.
Я тоже скучаю.
Господи, это не может так продолжаться!
Сюсанне ни одного дня в жизни не пропускала работу, но сегодня особый случай.
Она все узнает.
Сегодня.
За окном на кухне мелькнуло какое-то движение, когда она пошла поставить чашку из-под чая в раковину.
Еще одна машина.
На пассажирском сиденье фотограф.
Что не так с этими журналистами?
Неужели нельзя оставить семью в покое?
Венке рассказала, что Хольм из одиннадцатого дома видел одного из них у себя в саду – журналист фотографировал дом Лундгренов, выслеживая семью.
Какой ужас.
Что будет следующим?
Рыться в их мусорных баках?
Неужели этой семье мало горя?
Открыв холодильник, Сюсанне вдруг опять ощутила страх, с которым проснулась несколько дней назад, страх, который не отпускал.
А что если бы это случилось с Нурой?
Проклятье…
В голове сразу возникли картинки, и Сюсанне стала бегать по дому в поисках успокоительного, которое прописал врач, но так и не смогла найти его.
Скоро будут похороны.
Рубена.
Уже завтра.
Она подумала, нужно ли ей пойти. Так принято? Поскольку живут они рядом, она вроде бы обязана? Выказать сочувствие и поддержать. Или наоборот? Лучше воздержаться? Из уважения к семье. Чтобы они не чувствовали на себе давления. От всех этих соболезнований. Как тут принято? И как будет лучше для Лундгренов?
Сюсанне решила, что лучше не ходить.
Она была немного знакома с Вибеке, можно сказать, шапочно. Ее муж едва кивал в знак приветствия, но как-то что ли неохотно, и только если Сюсанне здоровалась первой. Как его там звали? Ян-Оттар? Ян-Отто? Как-то так. Что-то с ним не то. Ходили всякие слухи, им, конечно, не стоит доверять, но все же…
Сюсанне взяла яйца, взбила их с молоком, тимьяном и зеленым луком в миске и вылила ее содержимое в сковородку на плите. Как же приятно съесть поздний завтрак. Мужу тоже достанется. Перед тем, как она ему все выскажет, хе-хе. Улыбнувшись, она включила радио, когда перед домом остановилась машина. Затем еще одна. Сюсанне отодвинула штору в сторону. Что это еще такое? Из первой машины вышел полный мужчина с рыжеватой бородой, показывая на что-то рукой. Подал какой-то знак второй машине, которая остановилась на другой стороне улицы. Бородач пошел по их гравиевой дорожке, за ним вплотную следовал молодой человек в костюме. За ними на улице выстроилась колонна из машин. Что за внезапная суета?
Что тут творится?
Сюсанне Вал Педерсен быстро сполоснула руки под краном и вытерла их о штаны, выходя в коридор. Она едва успела подойти к двери, когда в нее позвонили.
– Гуннар Педерсен?
– Он живет здесь, но сейчас спит. Я могу вам чем-то помочь?
– Меня зовут Холгер Мунк. Это Фредрик Риис. Мы из полиции.
– Что? Что-то случилось?
Она видела, как на улице что-то происходит.
Группа журналистов.
По пути к ее дому.
– Но почему?..
Ей сунули в лицо какую-то бумажку.
– Нам придется попросить вас разбудить его.
4
Одиннадцатилетний Кевин Мюклебюст сидел на заднем сидении «Тойоты Короллы» и мечтал только об одном – исчезнуть. Как это может произойти, он пока не знал, но так будет лучше для всех. Для мамы уж точно. Ведь это была его вина. Что ей приходится ездить на этой старой машине. Такой ржавой, что чуть не разваливается. Вот она снова заглохла в каком-то богом забытом месте, со всех сторон окруженная лесом. Вчера вечером он снова подслушал их разговор в гостиной. Мамы с Элсебет, одной из ее подруг, часто приходившей в гости смотреть «Большого брата [17] ». И мама опять сказала это: А ведь я могла бы быть там, в телевизоре. Не с таким телом, конечно, господи, но раньше, когда я выглядела лучше. Хорошо хоть грудью не кормила, иначе бы и от нее ничего не осталось. Стены в квартире были тоненькими, как картон, и Кевин привычно натянул одеяло на голову – это немного помогало. А потом ему снова приснился тот сон, всякий раз приносивший радость. Во сне к нему являлся ангел и забирал с собой в другое место, а когда мальчик просыпался, ему снова приходила в голову мысль – для всех будет лучше, если его не станет. Но он не знал, как это осуществить.
17
Реалити-шоу.