Белая королева
Шрифт:
Я умный вампир. Да, знаю, что уже говорил это, но повторить никогда не вредно. Ещё я довольно стар. Прожил длинную жизнь, сталкивался со множеством затруднений, научился разбираться в людях хотя бы, когда ими питаюсь. Поведение корма меня насторожило. Поначалу слегка, мелькнула на границе сознания смутная тень. Я был не на шутку увлечён процессом насыщения и легонько так пьян, но этот сложный для простой ситуации взгляд заставил внутренний звоночек тревоги тренькнуть громче.
Я ещё раз лизнул кожу человека, демонстративно просмаковал языком и губами её вкус, зарылся носом в тёплое вместилище пищи. Чужие волосы щекотали лицо, и
Знавали мы худшие времена. Да, это я тоже уже говорил, но не уточнял детали. Люди веками, тысячелетиями пытались нас извести и придумали так много способов, что на каждый из них и вампира бы не нашлось. Помимо традиционного серебра и деревянных кольев изобретали прививки, инъекции, которые делали кровь ядовитой. Сейчас я подозревал, что столкнулся с чем-то подобным.
Запах и вкус кожи отдавали неизвестностью. Да, люди разные, то есть, это они так думают, но почти всё, что человек мог сотворить со своей кровью по дурости, я уже изведал. Алкоголь, наркотики, болезни — здесь пахло другим. Неслышно, но тленно. На языке сохранилась горечь пробежавшей мимо смерти.
Жертва моя, преодолев какой-то барьер в душе, сама наклонила голову, подставляя клыкам шею. Типа смотрите: был неправ, но смирился со своей участью, не утружу премерзостными дерзостями прекрасного господина вампира. Я довольно поцеловал горячо пульсирующую жилу, вновь прошёлся ладонями по телу. Вроде бы ласкал, но руки мои как чувствительные датчики проверяли человека на ложь. Он знал, что мне придётся плохо и готов был пожертвовать ради этого собой.
Я досадливо фыркнул, вскочил и шагнул к своей одежде, словно меня призвала неслышная другим трель коммуникатора. Хороший способ, когда надо удрать от разговора или просто удрать. Я вгляделся в экран, словно получил архиважное сообщение, потом резко разочарованно вздохнул.
— Извини, малыш, продолжим наши игры чуть позднее.
И принялся надевать то, что снял. Человек заволновался, несильно, но я-то был настроен на его ауру и понимал всё. Он хотел меня удержать, то ли приказ был категоричен, то ли второй раз собраться с духом так легко не получилось бы.
— Немного мог бы отпить, — сказал он хрипло и неловко вильнул задом, словно призывая отведать его и с той стороны.
Ах ты лапочка моя! Спровоцировать обаяшку Тача совсем непросто. Кстати мог бы заметить, жертвенный герой, что я ничуть не возбуждён, уж это на самом виду, или его так смущало происходящее, что избегал подсматривать, хотя и я не демонстрировал совсем без покровов мой половой аппарат, изыскано задекорированный белокурыми завитками? Ай!
Я оделся, вновь шагнул к постели, но лишь затем, чтобы нежно растрепать и без того лохматые волосы человека, попутно прихватив несколько штук для анализа, игриво царапнуть ногтем его плечо и сделать вид, что слизываю первую желанную каплю крови.
Едва за моей спиной затворилась дверь, как я тщательно перенёс кровь на край платка и в него же завернул остальную добычу.
Пришла пора подумать. Теперь я позволил вскипевшей в древней крови ярости немного вырваться наружу. Решил слегка спустить пар перед тем, как выпущу кому-то кишки. Клыки злобно распирали дёсны, в горле клокотало рычание,
При то, что я мужчинами кормлюсь все знали. Если кто-то пытался устранить таким способом — докопаюсь. Не буди лихо пока оно тихо. Да я мирный бездельник, любитель пожить красиво и не напрягаясь, но могу стать очень деятельным, если меня всерьёз задеть. Вот так!
Я поднялся к диспетчеру всей этой кормушки и бегло оглядел прочий товар. На взгляд трудно судить, но подозрительным мне никто не показался. Все те, на кого я не позарился, могли оказаться и безобидны и нет. Впрочем, я не слишком нервничал из-за большинства собравшихся здесь кровососов, беспокоила только судьба своих.
— Ваш кормилец освободился? — тихо спросил человек, распоряжавшийся за пультом.
Я мельком оглядел его. Довольно старый, взгляд рассеян и пуст, как у любого, кто служит вампирам долгие годы. Он робко включил обзор только что оставленной мною камеры — проверить состояние подопечного. Вскоре, после произнесения всех речей и клятв сюда должна была хлынуть толпа потребителей. На миг кровожадное желание оставить всё как есть приласкало мне душу, но я не импульсивное дитя, чтобы страдать непродуктивной мстительностью.
Мужчина, которого я не тронул всё так же сидел на постели. Он выглядел усталым, и вопреки всему происходящему во мне шевельнулась как листик на ветру жалость.
— Я покупаю этого человека! И развяжите ему руки. Он вполне достаточно наказан.
Я покривился, взглянув на цену, но быстро набил на плато коммуникатора нужные цифры. Денежки ушли. Сначала жаба придушила меня, потом я её: ничего, Саторин заработает ещё, и я свой процент получу.
— Куда прикажете доставить вашу собственность? — спросил диспетчер.
Он избегал смотреть мне в глаза, и я прикинул холодно и отстранённо, насколько он может быть причастен к происходящему. Те, кто служат нам с открытым лицом, предают крайне редко: опасное это развлечение, да и зряшное чаще всего. Посмотрим.
— Я распоряжусь позднее. Пока пусть останется здесь. Счёт за содержание я оплачу.
И хватит тут разговоров, теперь они предстоят там. Я бегом, легко прыгая через ступеньки, поднялся в парадные комнаты и ринулся разыскивать своих. Надо же вроде терпеть их не мог, а сейчас, при вкусе и запахе угрозы встревожился как наседка о цыплятах. И гений наш бестолковый раздражал существенно меньше, чем прежде. Его традиционно хотелось отметелить, но теперь отечески, любя.
Саторин тоже предпочитал кормиться на мужчинах. Полагаю, боялся по моему примеру, что дамы пробудят в нём аппетит не только желудочный, но и сексуальный. Наш монашек так погряз в своём целибате, что я уже и смеяться над ним перестал.
Успел вовремя. Мой господин и повелитель в компании других бессмертных как раз направлялся к кормушке. Вампиры оживлённо переговаривались, глаза их маслянисто блестели. Я заступил дорогу Саторину. Моё почтительное: «Срочно, босс, всего два слова, потом я незамедлительно удалюсь!» — сменилось злобным шипением, когда мы оказались в относительном уединении. Так тихо, чтобы другие кровососы не могли услышать я сказал: