Белая львица
Шрифт:
Альфред Ханссон не поверил своим ушам.
– Вы не ослышались, но я проверю, прекратили вы или нет. И вылейте все, что успели наварить.
Валландер вышел, а Ханссон, разинув рот, остался сидеть за столом.
Служебный проступок, думал комиссар. Но мне сейчас недосуг разбираться с самогонщиками.
Он поехал обратно в Истад и, сам не зная почему, завернул на автостоянку возле Крагехольмского озера. Вышел из машины, спустился к воде.
Что-то во всем этом дознании и в смерти Луизы Окерблум пугало
Мне страшно, думал он. Черный палец словно тычет прямо в меня. Я влез во что-то такое, в чем не могу разобраться, - нет ни единой зацепки.
Валландер сел на камень, хоть тот и был сырой. Но усталость и уныние вдруг отняли у него все силы.
Он смотрел на озеро, думая, что нынешнее дознание и чувство, гложущее его изнутри, чем-то глубоко сродни друг другу. Он ни собой управлять не мог, ни ходом дознания. С тяжелым вздохом, который даже ему самому показался патетическим, он подумал, что запутался и в собственной жизни, и в расследовании убийства Луизы Окерблум.
– Как быть дальше?
– сказал он вслух.
– Я не желаю иметь дела с беспощадными, презирающими жизнь убийцами. Не хочу заниматься насилием, которого мне никогда в жизни не понять. Может, следующее поколение полицейских в этой стране приобретет иной опыт и потому станет иначе смотреть на свою работу. Но для меня уже слишком поздно. Какой есть, таким я и останусь. Более-менее дельным полицейским в не слишком большом полицейском округе Швеции.
Он встал, проводил взглядом сороку, взлетевшую с верхушки дерева.
Все вопросы остаются без ответа, думал комиссар. Всю мою жизнь я стараюсь задерживать и сажать за решетку людей, виновных в совершении тех или иных преступлений. Порой мне это удается, но чаще нет. А когда в один прекрасный день я уйду, то, значит, я потерпел неудачу в самом важном расследовании. Вечная и странная загадка - жизнь.
Надо непременно повидаться с дочерью. Иногда мне до боли ее не хватает. Надо поймать чернокожего человека без пальца, особенно если именно он убил Луизу Окерблум. У меня есть к нему вопрос, на который я должен узнать ответ: зачем вы убили ее?
Надо присмотреть за Стигом Густафсоном, не выпускать его пока из поля зрения, хоть я и уверен, что он не виноват.
Валландер вернулся к машине.
Страх и недовольство не пропадали. Палец по-прежнему тыкал в него.
Человек из Транскея
8
Мужчина, сидевший на корточках возле разбитой машины, был почти не виден. Он не шевелился, и черное его лицо едва проступало на фоне темного кузова.
Он тщательно выбрал место встречи. И пришел сюда заблаговременно, вскоре после полудня, а теперь солнце уже мало-помалу скрывалось за туманным силуэтом окраинного гетто Соуэто. Красная сухая земля пылала в лучах заката. Было 8 апреля 1992 года.
Ему пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться до места встречи. Белый человек, который навестил его, предупредил, что надо быть там заранее. По соображениям безопасности точное время встречи ему не сообщили. Сразу после захода солнца - больше он ничего не знал.
Всего лишь двадцать шесть часов назад белый человек, назвавшийся Стюартом, появился у его дома в Нтибане. Услышав стук в дверь, он сперва подумал, что это полицейские из Умтаты, которым он зачем-то понадобился. Месяца не проходило, чтобы они сюда не наведались. Как только где-нибудь случался налет на банк или убийство, сыщики из умтатского отдела по расследованию убийств первым делом приезжали к нему. Иногда они забирали его в город на допрос. Но обыкновенно признавали его алиби, хотя в последнее время это алиби, как правило, сводилось к тому, что он пьянствовал в одном из местных баров.
Он вышел из хижины, сколоченной из ржавых листов железа, и посмотрел на пришельца, который назвался Стюартом. Человек, стоявший на ярком солнце, был ему незнаком.
Виктор Мабаша сразу смекнул, что он лжет. Имя у него может быть какое угодно, только не Стюарт. Хотя он говорил по-английски, произношение выдавало бура. А буры не носят имя Стюарт.
Этот Стюарт явился после полудня. Виктор Мабаша спал, когда в дверь постучали. Он не спеша встал, натянул штаны и открыл. Привык уже, что с серьезными делами к нему не приходят. Обычно заходили кредиторы. Или кто-нибудь, наивно полагавший, что у него можно занять денег. Ну и еще полицейские. Но эти в дверь не стучали, а колотили. Если не вышибали ее.
Человеку, назвавшемуся Стюартом, было лет пятьдесят. Костюм на нем сидел плохо, физиономия потная. Машину он припарковал через дорогу, под баобабом. Виктор заметил, что номер трансваальский. И мельком удивился: надо же, не поленился из такой дали приехать к нему в Транскей. Зачем бы это?
Заходить в дом Стюарт не стал. Просто протянул Виктору конверт и сказал, что кое-кто хочет завтра встретиться с ним по важному делу на окраине Соуэто.
– Все, что нужно, узнаешь из письма, - добавил он.
Стайка полуголых ребятишек играла возле хижины с мятым автомобильным колпаком. Виктор шуганул их. Ребятишки разбежались.
– Кто?
– спросил Виктор.
Он не доверял белым. И прежде всего таким, которые толком не умели врать да еще воображали, что отдадут конверт, и дело с концом.
– Я не могу сказать, - ответил Стюарт.
– Мало ли кто хочет со мной встретиться, - обронил Виктор.
– Вопрос в том, хочу ли этого я.
– Все в конверте, - повторил Стюарт.