Белая львица
Шрифт:
– Согласен. В случае чего я сразу приеду.
Сведберг принялся организовывать поиски мальмёской родственницы машиниста Стига Густафсона, Валландер пошел к себе. Прежде чем звонить в больницу, набрал номер отца. Тот ответил не сразу - наверно, был в студии, рисовал.
– Привет. Это я, - сказал Валландер и тотчас понял, что отец в дурном настроении.
– Кто?
– Ты отлично знаешь.
– Я напрочь забыл твой голос.
Валландер чуть было не шваркнул трубку на рычаг, но сдержался:
– Я работаю.
К его изумлению, отец вдруг заговорил очень дружелюбно:
– Конечно, я понимаю, что ты не можешь. Жуткое дело, видать.
– Да уж. Я просто хотел пожелать тебе приятного вечера. Завтра постараюсь непременно заехать.
– Конечно, если сможешь. А теперь мне болтать недосуг.
– Почему?
– Я жду гостей.
Валландер услышал гудок. И остался сидеть с трубкой в руке.
Гостей, думал он. Значит, Гертруд Андерсон навещает его и просто так, не по работе?
Он покачал головой.
Надо непременно потолковать с ним в ближайшее время. Ведь эта его женитьба - сущая катастрофа.
Комиссар встал, пошел к Сведбергу. Взял список имен и телефонов, вернулся к себе и набрал самый верхний. Попутно думая о том, что надо еще успеть связаться с дежурным прокурором.
Уже четыре часа, а родственница Стига Густафсона по-прежнему не найдена.
В половине пятого Валландер дозвонился на квартиру Пера Окесона. Коротко доложил, что произошло, и сказал, что сейчас все силы брошены на розыск Стига Густафсона. Прокурор возражений не имел. Только попросил комиссара известить его, если в течение вечера будут какие-то результаты.
В четверть шестого Валландер взял у Сведберга третий список. Поиски до сих пор ничего не дали. Как нарочно, еще и студенческий праздник, с досадой подумал он. Многих нет дома, уехали на выходные.
По двум первым номерам никто не ответил. Третий номер принадлежал пожилой даме, которая решительно заявила, что у нее нет родственника по имени Стиг.
Валландер открыл окно - голова грозила разболеться не на шутку. Потом вернулся к телефону и набрал четвертый номер. Долго слушал гудки и уже хотел положить трубку, но тут наконец кто-то отозвался. Судя по голосу, довольно молодая женщина. Он представился и объяснил, в чем дело.
– Да, конечно, - сказала женщина, которую звали Моника, - у меня есть сводный брат по имени Стиг. Судовой машинист. Он что-то натворил?
Валландер почувствовал, что усталость и раздражение как рукой сняло:
– Да нет. Просто нам необходимо срочно с ним связаться. Вы, случайно, не знаете, где он живет?
– Конечно знаю. Неподалеку от Мальмё, в Ломме. Но его нет дома.
– А где он?
– В Лас-Пальмасе. Вернется как раз завтра. Прилетит в Копенгаген в десять утра. А дальше паромом в Мальмё.
– Отлично, - сказал Валландер.
– Буду очень вам обязан, если вы дадите мне его адрес и телефон.
Записав то и другое, он извинился за беспокойство и закончил разговор. Потом бросился к Сведбергу, а по дороге прихватил с собой Мартинссона. Где Бьёрк, никто не знал.
– Мы сами поедем в Мальмё, - решил Валландер.
– Тамошние коллеги нам помогут. Организуем проверку паспортов у всех пассажиров, прибывающих на паромах. Бьёрк все согласует.
– Она не сказала, как давно он уехал?
– спросил Мартинссон.
– Если он купил путевку на неделю, то, значит, уехал в прошлую субботу.
Они переглянулись. Мартинссон задал очень важный вопрос.
– Думаю, теперь вам самое время разойтись по домам, - сказал Валландер.
– К завтрашнему дню хоть некоторым из нас нужно как следует выспаться. Встречаемся здесь в восемь утра. И едем в Мальмё.
Мартинссон и Сведберг уехали домой. Валландер поговорил с Бьёрком, тот обещал позвонить своему коллеге в Мальмё и уладить все необходимое.
В четверть седьмого Валландер позвонил в больницу. Женщина-врач пока ничего определенного сказать не могла:
– Явных повреждений на теле нет. Ни синяков, ни переломов не обнаружено. Признаков сексуального преступления внешне тоже как будто бы нет. Да, вот еще что: ни на запястьях, ни на щиколотках никаких следов нет.
– Отлично, - сказал Валландер.
– И на том спасибо. Завтра я опять позвоню.
Затем он вышел из полицейского управления. Поехал за город, в Косебергу, и некоторое время постоял на высоком берегу, глядя на море.
В начале десятого он был дома.
7
На рассвете, перед тем как проснуться, Курт Валландер увидел сон.
Он вдруг обнаружил, что одна рука у него черная.
Но она была вовсе не в перчатке. Сама кожа потемнела, и рука стала как у африканца.
Во сне Валландера попеременно обуревал то страх, то удовлетворение. Рюдберг, давний коллега, которого уже почти два года не было в живых, неодобрительно поглядел на эту руку и спросил, почему почернела только она одна.
«Нынче утром что-то должно случиться», - ответил во сне Валландер.
Проснувшись и вспомнив сон, он не стал сразу вставать, лежал в постели и размышлял над ответом, который дал Рюдбергу. Что он, собственно, имел в виду?
Потом все-таки встал, посмотрел в окно - первый майский день в Сконе обещал быть безоблачным и солнечным, но очень ветреным. На часах было шесть утра.
Спал он всего два часа, но усталости не чувствовал. Сегодня утром они наконец узнают, есть ли у Стига Густафсона алиби на прошлую пятницу, когда, по всей вероятности, была убита Луиза Окерблум.