Белая львица
Шрифт:
– Я. Но мне не очень понятен вопрос.
– За домом нужно присматривать. Чинить крышу, истреблять мышей. Этим тоже занимаетесь вы?
– Один из наследников проживает в Волльшё. Он и присматривал за домом. Его зовут Альфред Ханссон.
Валландер записал адрес и телефон.
– Стало быть, дом пустовал целый год?
– Больше года. Наследники не могли договориться, продавать его или нет.
– То есть там никто не жил?
– Конечно.
– Вы уверены?
– Не понимаю, куда вы клоните. Дом был заколочен. Альфред Ханссон регулярно звонил мне и говорил, что там все в порядке.
– Когда он звонил последний раз?
– Откуда же я могу помнить?
– Не знаю. Но я хочу услышать от вас ответ.
– Кажется, под Новый год. Но поручиться не могу. Разве это так важно?
– Для нас пока важно все. Спасибо за информацию.
Закончив разговор, Валландер открыл телефонный справочник и сверил адрес Альфреда Ханссона. Потом встал, схватил куртку и вышел из кабинета.
– Я еду в Волльшё, - сказал он, заглянув к Мартинссону.
– Странно все как-то с этим взорванным домом.
– По-моему, тут вообще все странно, - заметил Мартинссон.
– Кстати, я только что потолковал с Нюбергом. Он говорит, что сгоревшая радиостанция, вероятно, русского производства.
– Русского?
– Он так говорит. Я не знаю.
– Еще одна страна, - вздохнул Валландер.
– Швеция, ЮАР и Россия. Где все это кончится?
Через полчаса он въехал во двор усадьбы, где проживал Альфред Ханссон. Дом довольно современный, совершенно не под стать соседним старинным постройкам. Овчарки в вольере бешено залаяли, когда Валландер вышел из машины. Было уже полпятого, и он вдруг почувствовал, что здорово проголодался.
Мужчина лет сорока открыл дверь и прямо в носках вышел на крыльцо. Волосы у него были всклокочены, а подойдя ближе, Валландер почуял запах спиртного.
– Альфред Ханссон?
– спросил он.
Мужчина кивнул.
– Я из Истада, из полиции.
– Черт!
– буркнул мужчина, прежде чем Валландер успел назваться.
– Простите?
– Кто ж это натрепал? Не иначе как Бенгтсон. Вот сволочь!
Валландер выдержал паузу:
– Не могу вам сказать. Полиция защищает своих информаторов.
– Наверняка Бенгтсон. Я что, задержан?
– Давайте-ка сперва потолкуем.
Ханссон провел комиссара на кухню. И тот мгновенно учуял слабый, но вполне отчетливый запах самогона. Вон оно что! Теперь все понятно. Альфред Ханссон гнал самогон и решил, что Валландер приехал брать его с поличным.
Ханссон плюхнулся на кухонный стул, почесал в затылке и вздохнул:
– Вечно не везет.
– О самогоне потом, - сказал комиссар.
– Я к вам еще и по другому делу.
– По какому?
– Насчет сгоревшей усадьбы.
– Я ничего не знаю.
Валландер сразу заметил, что он забеспокоился.
– О чем не знаете?
Дрожащими пальцами Ханссон закурил мятую сигарету.
– Вообще-то я по специальности лакировщик. Но не выходит у меня, чтоб вкалывать каждое утро! Чтоб продрать глаза - и в семь за работу. Вот я и надумал сдать эту развалюху, если найдется желающий. По мне, дом надо продать. А родня уперлась, и все тут.
– Кто же изъявил желание?
– Мужик один из Стокгольма. Ездил тут по округе, искал помещение. Потом случайно увидал тот дом, аккурат такой, как ему нужно. Я до сих пор диву даюсь, как он умудрился на меня выйти.
– Как его звали?
– Назвался Нурдстрёмом. Но мне что-то не верится.
– Почему?
– По-шведски он говорил хорошо. Но с акцентом. А иностранец разве может прозываться Нурдстрём?
– Стало быть, он решил снять дом?
– Ага. И деньги хорошие предложил. Десять тысяч крон в месяц. Только дурак откажется. Да и какой от этого вред?
– подумал я. Подзаработаю маленько, зря я, что ли, смотрю за домом. А наследникам и Хольмгрену из Вернаму вовсе и знать об этом не надо.
– И на какой же срок он снял вашу недвижимость?
– Приезжал он в начале апреля. И рассчитывал снимать домишко до конца мая.
– Он сказал зачем?
– Для художников. Им, дескать, надо поработать в тишине и покое.
– Для художников, значит.
Валландеру вспомнился отец.
– Ага, для художников. И выложил денежки на стол. Я, понятно, ударил с ним по рукам.
– Вы позже видели его?
– Нет.
– Нет?
– Он поставил как бы негласное условие, что я буду держаться в стороне. Ну, я и держался. Дал ему ключи, и вся недолга.
– Он вернул ключи?
– Нет. Сказал, вышлет по почте.
– И адреса его у вас нет?
– Не-а.
– Можете описать этого человека?
– Жутко толстый.
– А еще?
– Как, черт возьми, прикажете описать толстяка? Волосы редкие, красномордый, жирный. Коли я говорю «жирный», значит, жирный и есть. Как бочка.
Валландер кивнул.
– От тех денег что-нибудь осталось?
– спросил он имея в виду отпечатки пальцев.
– Ни единого эре. Потому я и взялся сызнова гнать самогонку.
– Если вы сегодня же прекратите, в Истад я вас не заберу, - сказал Валландер.