Белая пантера
Шрифт:
– Ты слишком самоуверенна. Пойми ты, Грэм уже знал, что Скот коп. И поэтому он приказал именно ему меня убить, зная, что он не сможет.
– Ты что мне как идиотке объясняешь?! – рявкнула Свон, – я сама это знала. Но если бы я была в банде, то они бы не вычислили меня, вот в этом будь уверена. Я не зря предлагала Грэму себя. Я знаю этот бизнес изнутри. Но Джек решил, что раз я баба, то это работа не для меня. Чертов придурок! – вновь разозлилась Свон, да настолько, что от одной искры она может взорваться.
– Ну, конечно лучше тебя этот бизнес никто не знает, – с сарказмом сказала Миллс и улыбнулась, –
– Не твое дело! – вновь кинула резко Свон.
– А кто-то часа два назад сказал, что откроется мне?! – протянула Миллс и, взяв из тумбочки сигареты, вышла из комнаты.
– Твою мать, Свон! Что ты творишь? – критиковала себя Эмма и больно ударила саму себя по плечу. Так было лучше. С болью уходила горечь и сожаление. Боль не давала расслабиться, остывал тот самый пыл, который и мешал Свон открыться и рассказать Миллс все как есть.
Эмма вышла из комнаты и также как и Реджина пошла на балкон. Миллс стояла и курила, смотря на небо, а на улице уже начинало светать. Эмма ничего, не говоря, взяла пачку сигарет с подоконника и, вытащив одну, закурила.
– Спрашивай, – коротко кинула Свон, крепко затягиваясь.
Реджина не повернулась и продолжала смотреть на небо.
– Я уже спрашивала, – затягиваясь, кинула Миллс.
– Мое детство прошло на улице. Я беспризорник, сержант, – усмехнулась Свон, – в 12 я была главой мелкой воровской банды. В 16 наша банда выросла, и мы уже были мелкими наркодилерами. Наркотики, клубы, улица, проституция, – здесь Эмма крепко затянулась, – не с моей стороны, – про последнее и, намекая на сутенерство, говорила Свон, – на иглу я так и не села, и была авторитетом до 22 лет. Потом меня нашел Джек. И не знаю зачем, взялся за меня. И в 25 я уже поступила в академию.
– Свон, так ты дашь фору Королеве, – усмехнулась брюнетка, – Эмма, у каждого есть прошлое, настоящее и будет будущее. Если ты нашла в себе силы сойти с той дороги, которая могла тебя привести либо в могилу, либо в тюрьму – ты молодец.
– Силы? – засмеялась Эмма, крепко держась за бок, – вот как раз силы на тот момент у меня и не было. Ни силы, ни воли, – и кинув бычок с балкона, Эмма потянулась за второй сигаретой, – Миллс, иди спать. Сегодня ужасно тяжелый для тебя день.
– Детектив, а не пойти ли вам… самой спать! – буркнула Реджина и забрала сигареты из рук Эммы.
– Миллс, отдай сигарету и пойдем спать вместе, – решила пойти на компромисс Свон, что ей несвойственно.
Миллс кинула пачку на подоконник и зашла в гостиную.
– Пошли.
– Еще одна сигарета, сержант, – настояла на своем блондинка и, взяв пачку, вытянула сигарету, закуривая.
Реджина, не сказав ни слова, пошла в спальню. Она все еще в некоторых моментах плохо понимала Свон, но знала точно, что путь к ее тайнам она уже нашла. Просто нужно чуточку терпения, которым Миллс обладала безоговорочно.
Докурив сигарету и скинув бычок, Эмма простояла на балконе еще несколько минут, наслаждаясь начинающимся рассветом и просто приобретенным покоем и умиротворением. Зайдя в спальню, Эмма увидела, как Реджина уже лежит в постели, а свет в комнате исходит от прикроватной лампы.
– Ты разрешишь мне спать с тобой? – спросила отчего-то робко Эмма, подходя к кровати.
Миллс посмотрела на Эмму и откинула край одеяла, тем самым отвечая на поставленный вопрос.
Эмма улыбнулась уголком губ и, подойдя к кровати, повернулась спиной. И с большим усилием все же села на нее и немного отдышавшись, повернула голову к Миллс, но ничего не сказала.
– Почему ты не можешь попросить меня тебе помочь? – видя, как мучается Эмма и, зная как ей больно, спросила Реджина.
– Я привыкла всё делать сама, – ответила блондинка и щурившись прилегла на подушку, поднимая ноги на кровать.
– Давай, если мы хотим быть вместе, ты будешь переучиваться? – неожиданно для себя, сказала брюнетка, посмотрев на Свон.
– Что значит для тебя вместе? – закрывая глаза и стараясь успокоить дыхание, спрашивала блондинка.
– А что это для тебя? – вопросом на вопрос ответила Миллс, – и хочешь ли ты этого?
– Не знаю, – тихо прошептала правду Свон.
Что значит быть вместе? Делить горечь и радость? Быть вместе в болезни и здравии? Ведь именно так гласит всемирно известная клятва. Но так ли это? Правильно ограничиваться ли только этими словами? Нет. Это только верхушка большого, массивного и безумно огромного с потаенными тайнами айсберга. Много ли счастливых пар вместе только лишь из того, что их связывает радости или же здравие. Много? Да, возможно, Вы правы. Но ведь и в болезни с горечью их не меньше. Так зачем нужны эти дурацкие рамки и слова? Зачем нужно выстраивать определенные стереотипы, чтобы просто быть вместе? Единственное, что нужно иметь для счастья – доверие. Именно с него начинаются и совместные радости. И уверенность, что и в болезни вы так и останетесь вместе.
А ведь так и есть. Обоюдное доверие – именно то, что нужно для полноценного ощущения счастья. Для абсолютного и непередаваемого чувства спокойствия. Чувства неимоверной уверенности в завтрашнем дне с человеком, который тебе безумно и неудержимо дорог. Без которого ты уже не представляешь свою дальнейшую жизнь, свой завтрашний день и даже следующую минуту.
Именно это и ощущала Свон, именно доверие к этой женщине, которая лежит рядом, и, наверное, совершенно не понимает ее. Но Эмма не может по-другому. Она ни такая как все. Она не может описать словами свои чувства. Действия, и только ими Эмма умеет нормально разговаривать. Слова и действия совершенно противоположны по настроению, но так похожи друг на друга по смыслу. Резкая, грубая словами Свон, может быть нежной и трепетной действиями и именно ими она и может показать Реджине, что на самом деле она к ней чувствует. А именно – доверие и спокойствие.
Любовь? Может и любовь. Вот только Эмма не знает, что это такое. Ей предстоит это раскрыть не только Реджине, но и прежде всего себе. Пока она чувствует только доверие. Но ведь и это уже можно считать первым шагом?
– Для всех быть вместе имеет разное значение. Мы можем продолжать вести себя, как вели. Весь день раздражать друг друга, вечером кататься на байке, а после приезжать и трахаться в моей постели. И так по кругу каждый день, – злясь сама на себя, прорычала Реджина.