Белая сирень
Шрифт:
По безлюдной, засыпанной снегом, вымершей улице семилетняя девочка тащит санки с трупом матери. Тащит из последних сил, не обращая внимания на беззвучные разрывы бомб, падающих вокруг нее. Для нее звучит эта музыка Для этого нежного прозрачного лица с огромными, по-взрослому смотрящими глазами. Мы узнаем в ней Веру, девочку, которую Рахманинов встретил в Сан-Франциско.
Звучит последний аккорд. Рахманинов с приметным усилием поднимается из-за рояля, выпрямляется, наклоняет голову.
Стоковский. Браво, Рахманинов!
Он громко и весомо начинает аплодировать. Рядом с ним вскакивает маленький Артур Рубинштейн.
Рубинштейн. Брависсимо! Великий Рахманинов!
Там и здесь в зрительном зале поднимаются люди и приветствуют Рахманинова криками. Почтительный шепот разносится по залу: «Горовиц!..», «Томас Манн!», «Чарли Чаплин!», «Теодор Драйзер!..» И, как всегда, человеческое стадо идет за вожаками. Овация разливается сверху вниз. Неистовствует весь зал. В ближней к эстраде ложе поднимается пожилой человек с усами и подусниками. На нем генеральский мундир царской армии со всеми-регалиями и царскими орденами.
Генерал (зычным голосом). Слава!
И присутствующие в зале бывшие офицеры белой армии поднимают руки над головой и хлопают. В зале раздаются крики на русском языке: «Слава!», «Спасибо!»
По реке мимо гигантской надписи «ЗДЕСЬ ВСТАЛИ НАСМЕРТЬ ГВАРДЕЙЦЫ РОДИМЦЕВА» маленький задышливый катерок тянет тяжелую баржу. На борту катерка двое — капитан и его помощник. Капитан молод, один глаз закрыт черной повязкой, на кителе — орден Красной Звезды. Помощник — наш старый знакомый Иван.
Капитан. Неужели проскочим?
И, словно в ответ, возле самого катера разрывается снаряд.
Капитан. Началось.
Иван. Держись, Юра!
Новый разрыв. Катер подпрыгивает и обрывает буксирный трос. Следующий снаряд попадает прямо в баржу, начиненную боеприпасами. Теперь начинают рваться снаряды на барже. Осколки, куски дерева, обрывки железа свистят над головами капитана и Ивана. И вот вся баржа взлетает в воздух. Взрывная волна раскалывает катер пополам. Суденышко встает на дыбы. Иван, ухватившись за поручень, видит, как водой смывает за борт капитана с разрубленной головой. Следующий взрыв выбрасывает Ивана в воду. Он хватается за обгоревший кусок дерева и плывет к берегу. Артиллерийский обстрел продолжается.
Иван выкарабкивается из воды, в одном сапоге, стаскивает набухший ватник. По берегу, пригибаясь между разрывов, бегут два солдата.
Иван (солдатам). Ребята, как мне в штаб попасть?
Солдат (пробегая).
Солдат приседает, потому что очередной снаряд со свистом разрывается на обрыве.
Мокрый Иван, в одном сапоге, перебирается через тела убитых, подползает к пулеметчику. Пулеметчик в остервенении сжимает рукоятки пулемета. Оглушительно звучат пулеметные очереди.
Пулеметчик видит Ивана, его ошалевший взгляд становится осмысленным.
Пулеметчик. Ты чего здесь, дед?
Иван. Командира ищу. Помочь надо?
Пулеметчик. Иди отсюда! Какого на хрен командира? (Кивает на раненого помощника.) Вон помоги Петьке!
На дне окопа в странной позе свернулся калачиком солдат. У него тяжелое ранение в живот.
Пулеметчик. Погоди, подай мне еще ящик зарядов.
Иван хватает тяжелый ящик с патронами, волоком тащит его через тела убитых…
У засохшего куста сирени стоит садовник и разговаривает с Рахманиновым.
Рахманинов (сокрушенно). Неужели мы все-таки поранили корни?
Садовник. Мистер, я сорок лет работаю садовником. Сирень в Лос-Анджелесе не цветет.
Рахманинов. Да… А я ведь загадал, что зацветет…
Садовник. Мистер, сирень в Лос-Анджелесе не цветет. Можно, я посажу здесь куст жасмина? Сейчас хороший сезон — весна. Через месяц жасмин будет пахнуть как в раю.
Рахманинов (кивая). Сажай жасмин.
Наталья и Рахманинов обедают.
Наталья. Ты слушал сегодня радио?
Рахманинов кивает.
Наталья. Что на фронте?
Рахманинов. Сталинград еще держится.
За окном раздается стук топора.
Наталья. Что это? (Подходит к окну.) Что он делает? Сережа!
Рахманинов (не поднимая головы). Я разрешил, Наташенька. Не прижилась наша ивановская сирень на американской земле.
Наталья возвращается к столу. Оба молча едят, не глядя друг на друга. За окном продолжается стук топора.
Садовник тащит срубленный куст сирени по газону мимо пышно расцветающих роз, мимо бассейна и сваливает его в тенистом влажном овражке на кучу мусора.
Рахманинов рассматривает себя в зеркале. Одна щека его намылена, вторая уже выбрита. Он трогает свои тяжело набухшие мешки под глазами, поворачивается боком к зеркалу, разглядывает небольшую опухоль на шее, тоже трогает ее пальцем. Внимание его привлекает что-то в умывальнике. Он наклоняется.