Белая сорока
Шрифт:
Я вернулся в избу, где мои друзья все еще обсуждали завтрашнюю охоту, которая должна была принести нам две или даже три телеги зайцев. Учитывая, что снегу в лесу много, телеги, конечно, следовало заменить на сани. Какая разница: телеги или сани, главное, что зайцы обязательно будут!
В конце концов все устали и отправились спать.
Еще затемно разбуженные Куриловым, мы быстро оделись, наскоро позавтракали и вышли в заснеженный лес. Место сбора охотников и загонщиков находилось в трех километрах, рядом с местечком, название которого — «Лягушечий рай» — свидетельствовало, что там болото. И в самом деле — было там три маленьких озера,
Однажды сюда залетел предприимчивый аист и при виде лягушечьего эльдорадо восхищенно завертел клювом. Он, очевидно, не был индивидуалистом и, едва полакомившись лягушечьими лапками, взмыл вверх, чтобы сообщить своим братьям и сестрам о приятной находке. Через несколько дней на благословенные озерки прилетела большая стая аистов. И для лягушек настали черные времена.
Это старая история — с тех пор не только аисты, но и другие птицы стали здесь летом постоянными гостями. Жители окрестных деревушек нежно заботились о семьях аистов, потому что от возможности завести гнездо у этих птиц зависит вступление в брак и, разумеется, способность дать жизнь следующим поколениям. На деревьях, сараях, на крышах домов и даже на церквушке ближайшей деревни Амосовки люди укрепили колеса от телег, переплели их соломой, ветками — и новоселье для аистов было готово.
В Амосовке жил даже «домашний» аист. Однажды дети нашли раненого аистенка и принесли в школу. Учителю удалось вылечить неожиданного пациента лишь в конце осени, когда остальные аисты уже давно улетели в теплые края. Аистенок, которого назвали Сашей, остался на зиму в школе. Ребята таскали ему сладости, но больше всего Саша любил мышей и рыбу. И ему так тут понравилось, что он не улетел и следующей осенью.
Весной Саша нашел себе подружку, с которой и поселился прямо на крыше школы. Из любви к супругу и аистиха привыкла к такой необычной жизни среди людей. А двое их детей — маленькие аистята запросто ходили по школьному двору и брали пищу прямо из рук.
Но осенью молодежь улетела, и аистихе тоже захотелось последовать ее примеру. В дело вмешался один хитроумный школьник. «Саша, — пообещал он главе аистиной семьи, — ты не останешься в одиночестве, не бойся…» И тут же с помощью остальных ребят подрезал аистихе крылья.
Хочешь не хочешь, пришлось ей остаться со своим другом, и впервые в жизни она перезимовала в негостеприимных краях. Холода она, однако, перенесла хорошо, и прижилась со своим аистом в Амосовке навсегда.
Всю эту аистиную историю мне рассказал лесник Макаров по пути к месту сбора. У «Лягушечьего рая» нас уже поджидали остальные, и после короткого совещания все принялись за дело. Каждому стрелку определили свое место, я был восьмым. Поскольку девятого стрелка не оказалось, очередь на мне и кончалась, и я стал на перекрестке просек у узкой тропы, где разместились остальные.
Не успел я еще как следует оглядеться на своем месте, как передо мной в чаще раздался шум — кто-то тяжело продирался сквозь ветки, ломая их на ходу. Я побыстрее заменил в ружье патроны с дробью на патроны с пулями: пожалуй, меня ожидала встреча с большим зверем. При этом я успел заметить, что мой сосед шагах в пятидесяти от меня также переменил патроны и напряженно ожидал, кого это выгонят ему навстречу.
Это был лось. Он шел с поднятой головой, увенчанной рогами, которые в верхних своих частях расширялись, как большие лопаты. Я на мгновение затаил дыхание, ожидая, куда выйдет могучий зверь. Видел я его в промежутках между большими деревьями или когда он огибал своим сильным телом маленькие деревца.
Где-то назойливо закричала сойка, словно предвещая беду.
Охотник должен вести себя очень тихо и быть внимательным. Большим проступком считается курение. Тем не менее именно этот проступок я и допустил. Расстояние до загонщиков было велико, но я не учел, что они сразу же выгонят зверя. Кроме того, охота предполагалась на зайцев. Кто же знал, что навстречу выйдет лось?
Вот почему, вопреки всем правилам, придя на свое место, я тотчас же закурил сигарету. Эта легкомысленность не прошла для меня даром. Почуяв запах табачного дыма, лось изменил направление и теперь приближался к охотнику, стоящему на тропе далеко от меня.
Вот-вот должен был раздаться выстрел, но его не было. И тут я вспомнил, что отстрел лося — царя северного леса в Стране Советов запрещен.
Размышляя об этом, я не заметил, как около меня очутился Богданов. Он тихо сказал:
— Будь внимательней: сейчас выскочит лиса.
Я уже приготовился спустить курок, но тут вспомнил, что перезарядил ружье пулями, которые годятся лишь на лося, медведя или другого крупного зверя. В одно мгновение переломил ружье — патроны с пулями выпали в снег — и дослал в затвор патрон с дробью как раз в тот момент, когда лисица пересекала просеку, торопясь в лесную чащу.
Выстрелил — мимо. Дробь легла около лисицы, подняв снежный фонтанчик. От испуга лиса совершила большой прыжок, повернулась и устремилась прямо на меня. Иногда бывает, что и зверь теряет голову, удирая, он ошибочно меняет направление.
Это стоило лисице жизни: второй раз я уже не промахнулся. При взгляде на прекрасную добычу во мне окончательно утихло угрызение совести по поводу того, что я только что грубо нарушил охотничьи правила и курением отпугнул лося. Я не двигался с места. Голоса загонщиков приближались, то тут, то там гремели выстрелы. Пожалуй, мне повезло больше, чем соседям, потому что многие зайцы, удирая от других охотников в заросли молодняка, перебегали просеку как раз передо мной. Ружье било без промаха, мало кто из косых ушел. Перед концом первого гона я положил девятого зайца.
Начало охоты было многообещающим. Все вместе мы уложили тридцать семь зайцев, двух лисиц и трех глухарей.
Вслед за первым начался второй гон. Стрелки остались на месте, только повернулись, а загонщики отправились гуськом вдоль лесного подроста. Отойдя на определенное расстояние, они снова разошлись в стороны, затем цепью обложили очередной участок леса и снова погнали зверье на стрелков.
На этот раз нам повезло меньше — подстрелили всего двенадцать зайцев. Ничего удивительного в этом не было. Косые оказались проворнее: наши предыдущие выстрелы не обещали им ничего хорошего.
Следует сказать, что речь идет о лесных зайцах, или беляках, которые на зиму меняют свой мех, становятся совершенно белыми, в отличие от полевого зайца, так называемого русака, который зимой носит ту же одежду, что и летом, только немного светлее. Беляки меньше, чем русаки, а бегают — ого-го! Молния не достанет, не то что ружье, как говорят охотники, которым не везет.
Следующие гоны не принесли сенсации. Все шло по плану, загонщики хорошо знали свое дело, и к полудню у нас уже было сто пятьдесят зайцев, шесть глухарей, двенадцать тетеревов и три лисицы.