Беличий Песок
Шрифт:
– Я научусь всё делать, как настоящие пропушиловцы, - сказал он, - Наберу гору шерсти! Чтобы всегда можно было поменять её на корм. Чтобы у тебя всегда были орехи...
– У меня и так всегда есть орехи, - улыбнулась грызунья, - Хруродарствую, бельчонок. Я всегда рада когда ты обо мне заботишься... но пусть это тебя не задерживает.
– Но ты самое дорогое что у меня есть, - ласково цокнул Хем.
– Верю, - смущённо повела ушками Майра, - Но я здоровая белка, Хем, так что сама могу добыть себе орехов. Может быть когда я буду старой и дряхлой, мне действительно понадобится твоя помощь.
– Ты самая лучшая белка-мама, - потёрся носом о пушнину грызь.
– Я самая обычная белка-мама, - хихикнула белка-мама.
Когда большая вода более-менее спала, а на отдельных побегах деревьев появились жирные почки, вот-вот грозящие развернуться листочками, Хем окончательно собрался, и налопавшись на дорожку едой,
...
Пропушилово находилось на одной из речек, впадавших в Большую, текущую на север. Вокруг на тысячи килошагов раскинулись светлые пихтовые, лиственничные и еловые леса, на юге переходящие в степи, а на севере в более тёмную тайгу. Как-то сложилось, что это цоковище, появившееся как и все остальные, разрослось до весьма больших размеров и теперь было центром общественной жизни. Соразмерно общебеличьей привычке обитать в лесу, а не в муравейнике, сдесь не селились ремесленники - они лишь сбегались сюда обменяться товарами и знаниями. Поэтому хотя жили постоянно в Пропушилово только немногие грызи, в основном старики да больные, пушей там обычно толклось достаточно. Цокалище имело широкие дорожки, прокатанные тележками, и по сторонам от них находились огороженные кустами участки с гнёздами, грызницами и хранилищами добра; участки стояли отнюдь не вплотную, а через обширные куски леса или поля, так что всё Пропушилово занимало довольно большую местность. Сдесь в частности были места сбора древообработчиков, каменьщиков, грибников, и так далее. Благодаря тому что довольно давно какому-то грызю пришло под уши записывать цоки на бересте, теперь каждое такое собрание могло сохранять ценные сведения и надёжно передавать их из поколения в поколение. Как правило свитки хранились в незатапливаемых погребах, обложенные мхом, и сохранялись весьма длительное время. Особо ценные данные записывали на каменных пластинках - в округе попадался слойчатый камень, который легко расколоть на почти ровные пластинки; эти, если не разбить, сохранятся необозримо долго.
Как раз такие записи изучала грызунья Хвойка, ибо на следующий год ей предстояло много поработать головой, так как её выбрали ответственными ушами по цокалищу; хорошо еще что не лично-ответственными. Резиденция отушей ( ответственных ушей ) находилась на ничем не примечательном участке, довольно близко к окраине Пропушилово; сдесь хранили записи, соразмерно которым можно было узнать, сколько пушей обитает в области, сколько собрается грибов, зерна и так далее. Всё сдесь было пропитано духом напряжения мозгов, ибо даже столбы были исчерчены схемами, когда кто-то что-то кому-то доказывал в очередной раз.
– Погрызище какое!
– громко цокнула Хвойка, - Из этого околотка поставляли воистину ценные вещи.
– Хвойка-пуш, - повёл ухом старый грызь, - Это нам ценные вещи, а им пожить ещё охота.
– О, великий огород, обезы!
– закатила глаза белка, - Какой кошмарище-то!
– Ты их видела?
– Нет вообще-то, - задумалась Хвойка, - Но Раж-пуш, это всего лишь животные.
– Мы с тобой тоже всего лишь животные, - заметил грызь, - Обезы бывают разные. В джунглях их полно разных видов, у нас даже есть их описания и рисунки. Большинство вполне спокойные зверьки, но чёрные с короткой шерстью - это очень опасные твари. Они собираются устойчивыми стаями и действуют на редкость разумно... Кстати об этом. Это очень хорошо, что грызи решили уйти из Лигачного.
– Поч?
– прицокнула белка.
– Потому что если обезы будут постоянно наблюдать, как работают топором, и красть топоры, то рано или поздно они сами научатся ими пользоваться. Ты знаешь что они кидаются камнями и используют дубины, когда охотятся? Думаю, они могут научиться и использовать огонь.
– Тебе же обратным концом твоей ботвы, - улыбнулась белка, - Мы с тобой используем огонь, бывает что и охотимся, однако от нас никто не убегает.
– Потому что мы не нападаем первыми, Хвойка-пуш. Обезы же нападают просто так. Не как волки и не как тигры. Вероятно, им просто нравится драка.
– Значит их нужно прилапнить, - вздохнула Хвойка, - Если стая настолько злая, придётся тупо убить их, а молодняк попытаться воспитать другим образом.
– Моё цокало что убить их не так-то просто.
– А моё цокает что если никого не найдётся, моё пойдёт туда лично. Правда моё рассчитывает всё же что найдётся, - уточнила белка.
Так как она недавно перецокивала с отушами Клычного, сборного места пропушиловцев, рассчитывать у неё причины были. При помощи новых хитрых приспособлений и обмена опытом, пропушиловцы уже извели в области не только всех рвачей, но и совершенно прилапнили волков, которые теперь не только питались овцами, но и работали вместо них, подставляя бока под вычёсывание. Немудрено, что сложная задача, каковая вставала в полный рост в связи с наличием обезов, должна была заинтересовать этих специалистов. Так что Хвойка потёрла лапы, глядя на карту, принесённую одним из разведчиков - цокалище Лигачное находилось далеко на юге, в тропических лесах, за степями и пустыней; однако добраться туда было не так то сложно, если ветер способствует.
– Я потираю лапы, - пробормотала себе под нос белка, и безудержно расхохоталась.
Вторая лопата.
Идти вдоль рек было весьма удобно в плане выдерживания направления, однако то и дело Хем сталкивался с понятной проблемой, уперевшись в очередную развилку рек. А это были реки не те что Текущая, которую перепрыгнуть можно, а широкие, шагов по двадцать. Судя по карте, которую грызь срисовал с раждаковской, предстояло перейти ещё четыре притока Большой, и это было наибольшим препядствием. Леса не изобиловали буреломом, кроме того, окрестные грызи стаскивали весь валежник к воде, дабы на нём сплавляться по течению; кусты могли задержать, но несильно и обычно росли неширокими полосами. В связи с тем что наступила весна, снега более не ожидалось, зато начинали накрапывать дожди. От воды сверху у Хема, как и и у практически любого грызуна, был плащ, сделанный из просмолённой ткани. Штука это была довольно тяжёлая, зато отлично защищала от дождя и идти в ней можно было, совершенно наплевав на осадки, она же отлично шла против ветра. Благодаря тому что в Глыбном у Хема теперь имелось очень много неиспользованного добра, как за шерсть, так и за рвачей, он вдоволь запасся на дорогу сушёным кормом, который был питателен и не утягивал. Помимо незаменимых сушёных грибов, в сумке тусовалась сушёная рыба, вяленое мясо и не менее сушёные ломтики топа; чисто для разнообразия это было присыпано орехами.
Само собой, от местных грызунов, чьи околотки он проходил, Хем не получил никаких проблем, а только помощь, в частности подсказки, как лучше пройти дальше; он и сам так делал, если вдруг видел путника у себя возле гнезда. Единственное, что его удивило, так это то что воспользоваться мостами оказалось не так просто. Первый встреченный мостяра был куда больше, чем ранее виденные, стоял на мощных деревянных опорах из осины и по длине его хватило бы штук на пять мостов через Текущую. В небольшой грызнице возле моста сидел бельчонок, расцокавший местные порядки.
– Чтобы пройти через мост, грызо, тебе надо притащить бревно.
– Поч?
– цокнул Хем.
– Потому что мы не можем сами поддерживать мост, грызо. А если каждый проходящий притащит по бревну, всё будет опушненчик.
– Ну цок, - согласился Хем.
Найти в ближайшем лесу осину, раздолбанную дятлами, было недолго, как и отчекрыжить бревно при помощи всё того же топорика. Оттащив кусок дерева к куче таких же, Хем аж несколько раз прошёлся туда-сюда по мосту, так как раньше никогда не видел таких сооружений. Надо зацокнуть что на этом всё только начиналось, так как после моста грызь обнаружил широкую, хорошо протоптанную тропинку, местами даже уложенную обтёсанными брёвнами. Как выяснилось впоследствии, это была Пропушиловская Северо-западная дорога, проложенная как следовало из названия от самого Пропушилово через несколько цокалищ; до Глыбного она не доходила почти двести килошагов. Прокладка дороги заключалась в том, что во-первых её всегда было видно, следовательно идущий не сбивался с курса; в низинах лежали брёвна со стёсанным верхом, позволявшие не черпать грязь. Кроме того, с дороги убирались упавшие ветки и деревья, а через реки ставились мосты. В основном на своём протяжении дорога представляла из себя тропинку, правда достаточно широкую, чтобы катить по ней лапную тележку. Довольно скоро Хем догнал двух грызей, белкача и белку, которые как раз тащили каждый по тяжело нагруженной тележке. Так как ему настоятельно хотелось узнать побольше, Хем предложил помочь с транспортировкой, ибо самому тащить рюкзак уже порядочно надоело, а положенный на тележку, он ничего не весил.
– А что это вы прёте, пуши?
– кивнул на тележки Хем.
– Смолу, Хем-пуш, - цокнула Айна, - В Щучьем околотке из неё делают что-то вроде твоего плаща, от дождя и тому подобной погрызени.
– Я думал вы в Пропушилово тащите, на обмен.
– Да, раньше таскали, но теперь прямиком в Щучье.
– А Клычино знаете?
– Частично, - повёл ушами Раждак, - Это цокалище охотников, кажется?
– Уге, - цокнул Хем, - Туда-то мне и надо.
Помимо этого, Хем узнал ещё весьма много всего о том, что делается в местном околотке, а также расцокал о происшествиях в районе Глыбного; о семи рвачах он предпочёл умолчать. В частности потому, что не хотелось вспоминать о тягловой силе этого животного, таща тележки влапную. Вот шелуха, подумал грызь, так теперь всё время и погоняться, Хем-семь-рвачей?