Шрифт:
У Ларисы умерла сестра. Её похоронили под высокой елью, с которой она упала. Рядом стояла другая ель, на которую лазила Лариса. Девочки устроили соревнование. Наташа была ловкой и проворной, как обезьянка. Конечно, она обогнала старшую сестру. Лариса крикнула: «Всё! Я сдаюсь! Давай спускаться!» Но было слишком поздно. Еловая лапка хрустнула – и Наташа упала на жёсткую землю. Лариса закричала, разжала кулаки – и упала рядом с сестрой. Почему-то она не разбилась насмерть, только сломала правую ногу. «Какой ужас! Какой ужас!» – послышались незнакомые голоса, очень похожие на птичье щебетанье. «Странно», – успела подумать Лариса, прежде чем потеряла сознание.
«Странно», – произнесла она вслух и открыла глаза. Очень близко девочка увидела родное, заплаканное лицо. «А где Наташа?» – спросила она, утирая ладонью мамины слёзы. «Там, под елью», – беззвучно произнесла Мама, проглотив рыдания. «Я хочу туда», – прошептала девочка. «Тебе нельзя. У тебя ножка сломана», – Мама осторожно погладила шершавый бинт. «Пусть меня Папа отнесёт», – потребовала Лариса. «Хорошо», – сдалась Мама. Она закрыла глаза рукой и быстро вышла из детской комнаты. «Бедная Мама», – прошелестел чей-то тихий голос. Лариса напрягла зрение, но никого не увидела. Только за окном, как обычно, шелестела листвой рябина. «Кто здесь?» – испугалась девочка. «Ты со мной разговариваешь?» – раздался из-под софы писклявый голос. «А ты кто?» – ещё больше испугалась Лариса. «Я мышка Норушка», – представился писклявый голос. «А что ты здесь делаешь?» «Я здесь живу». «А почему ты мне отвечаешь?» «Потому что ты меня спрашиваешь». «А почему ты раньше не отвечала?» «Я всегда отвечала, я очень коммуникабельная. Только ты меня не понимала. Вы, люди, даже друг друга не всегда понимаете». «А почему я теперь тебя понимаю?» «Этого я не знаю. Я ведь не самая умная. Надо созвать Большой Совет». «А что это такое?» «Большой Совет руководит нашей квартирой». «А-а-а… И кто же руководит вашей квартирой?» «От пауков – Паучище, от тараканов –
В комнату, как всегда, с грохотом ворвался Папа, предварительно уронив связку ключей. Рябина отвернулась от «царей природы» и стала разгонять ветками праздных голубей.
«Как ты себя чувствуешь, доченька?» – ласково спросил Папа. «Как торшер», – ответила Лариса. «Почему?» – не понял Папа. «Потому что у него тоже одна нога». Девочке был неприятен этот разговор. «Отнеси меня, пожалуйста, к Наташе», – попросила она. «Конечно, если Мама не возражает», – как всегда, ответил Папа. «Неси, только не урони», – через дверь разрешила Мама. Папа молча обиделся, бережно взял Ларису на руки и вынес на улицу. Девочка поёжилась и зажала уши большими пальцами. «Тебе холодно?» – встревожился Папа. Но Ларисе не было холодно. Ей было… не по себе. Она разжала уши – и погрузилась в мир звуков. Это напоминало радиоспектакль со множеством действующих лиц. Постепенно радио превратилось в телевизор, потому что Лариса увидела персонажей. Шелест, без сомнения, принадлежал сердитой рябине, которая о чём-то спорила с кокетливой берёзкой. Девочка с интересом прислушалась. Оказалось, что деревья хвастались друг перед другом своей красотой. «Как всё-таки они похожи на людей», – констатировала про себя Лариса. Она продолжала прислушиваться и присматриваться. Бабочки играли в прятки, воробьи спорили о вкусах, кошки обсуждали людей, а черви жаловались на погоду.
Вдруг Папа споткнулся и действительно чуть не уронил Ларису. Разглядев провинившийся камень, Папа в сердцах пнул его носком ботинка. Лариса вздрогнула и стала смотреть под папины ноги. Как назло, камни попадались чуть ли не на каждом шагу. Папа безжалостно на них наступал, а Лариса, навострив уши, ловила звуки. Но камни бурчали очень редко. «Наверно, привыкли», – подумала отзывчивая девочка. Она перестала напрягать слух и зрение, приспосабливаясь к новым ощущениям. Теперь мир был похож на беспредельный симфонический оркестр. Со всех сторон до Ларисы доносилась музыка Природы, которая меняла ритм, темп, тембр, но никогда не нарушала интонацию. Постепенно девочка привыкла к голосам Природы, как привыкают к шуму ветра и плеску воды. Но она знала, что никогда не привыкнет к смерти сестры. Сидя на травке, Лариса смотрела на улыбающееся лицо Наташи. Оно было нарисовано чёрным по белоснежному камню памятника. Папа тактично ушёл за дарами Природы, оставив девочку наедине с воспоминаниями. Лариса вглядывалась в смеющиеся глаза Наташи и улыбалась своим мыслям. В памяти сестра была живой, резвой хохотушкой. Она лазила по деревьям, гоняла на велосипеде, танцевала на дне рождения, пела на школьном празднике.
Слушать сестру Ларисе мешали чьи-то возбуждённые голоса. Они звучали не в памяти, а в реальной жизни. Голоса раздавались с земли, и Лариса стала искать их хозяев. Ими оказались два чёрных муравья, сцепившихся усиками около здоровой ножки девочки. Насекомые очень громко выясняли отношения. «Фу, какой мерзкий запах!» – кричал муравьишка покрупнее. «Ты не из нашей колонии! – перекрикивал его муравьишка помельче. – Наши так не пахнут!» Вскоре Лариса услышала знакомое: «Ты кто такой? А ты кто такой?» После чего муравьи набросились друг на друга. «Точь-в-точь как мальчишки из нашего двора», – вслух подумала Лариса. «Девчонки не лучше», – философски заметил голос сверху. Забыв про муравьёв, Лариса вскинула удивлённые глаза. С высоты белокаменного памятника ей улыбалась рыжая белочка. «Ты кто?» – уставилась на неё Лариса. «Это же я, Наташа», – радостно и взволнованно ответила белка. Девочка уже начала привыкать к сюрпризам Природы, но – не ко всем. «Ты разве не умерла?» – осторожно спросила Лариса, изучая смеющиеся глаза белки. «Конечно, нет. Я просто переселилась». «Куда?» – не поняла девочка. «Как – куда? В белку, конечно. Точнее, в неё переселилась моя душа». Лариса заметила, что белка разговаривает тоном учительницы истории. «А как ты докажешь, что ты – Наташа?» – засомневалась старшая сестра. Она чувствовала, что ведёт себя неправильно. Но не знала, как ведут себя в подобных ситуациях. Глаза белки из смеющихся стали грустными. «Если хочешь, задавай мне любые вопросы», – смиренно предложила белка. Лариса подумала и спросила: «Как зовут учительницу истории?» «Елизавета Аркадьевна», – без запинки ответила белка. «Когда у Мамы день рождения?» «Девятого июня», – выпалила белка. Девочка наморщила лоб и задала решающий вопрос: «Что больше всего на свете любила Наташа?» «Шоколад. Я его и сейчас люблю. И изюм тоже», – одним духом ответила белка. Сомнений не осталось: на своей могиле в беличьей шубке сидела Наташа. «Я по тебе так тосковала, – прерывающимся голосом пожаловалась Лариса. – Пошли поскорей домой». «Я не могу, – вздохнула белка. – Я ведь лесная». «Но люди давно держат ежей, черепах…» «Птиц и белок в клетках, – закончила за Ларису младшая сестра. – Я люблю свободу. Мне хорошо в лесу». «Раньше ты так не говорила…» «Раньше я была человеком». «Неужели ты не скучаешь по Маме?!» «Конечно, скучаю. И по тебе, и по Папе. Кстати, он возвращается». «Я ему скажу, что ты Наташа». «Он всё равно не поверит. Ещё примет тебя за сумасшедшую». «Когда мы снова увидимся?» «Я прибегу к тебе в гости. Не закрывай форточку. И не забудь приготовить изюм и шоколад». Наташа зарулила пушистым хвостом, перепрыгивая с памятника на ёлку, а с ёлки – на сосну.
«Какая красивая белочка!» – восхитился подошедший Папа и уронил на землю все дары леса. «Отнеси меня, пожалуйста, домой», – вместо ответа попросила девочка.
Дома Ларису встретила нетерпеливая Норушка. «Ты где пропадала?» – накинулась она на девочку. «В лесу. Я разговаривала с Наташей. Она превратилась в белку», – предварила Лариса недоуменные вопросы.
«Так не бывает», – не поверила мышка. «Бывает, – прошелестела в форточку рябина. – В прежней жизни я была ласточкой. Как я летала! Зимой я отдыхала в Южной Африке, а лето всегда проводила дома». «Я никогда не была в Африке», – вздохнула Норушка. «Не переживай. Побываешь в новой жизни», – успокоила её рябина. «А какая она – новая жизнь?» – мечтательно спросила девочка. «Когда всё начинаешь сначала», – объяснила всезнающая рябина. «Зачем ждать новую жизнь, генацвале? – выглянул из щели Муравьидзе. – Подумаешь – Африка. От Грузии – совсем близко. А от России – ещё ближе. Можно путешествовать в старой жизни». «Кому нужна твоя Африка? – упал с потолка Паучище. – Там даже мухи заразные. Называются „цеце“. В таком климате не отыщешь ни одного приличного насекомого». «А ты искал? – грубо вмешался в разговор Тараканище. – В Африке квадрильон тараканов, и все до одного – приличные. В Эфиопии живёт Чёрный Таракан, который помнит динозавров. Все ящеры вымерли, а он выжил». «К счастью, в Африке живут не только тараканы и люди, – высказался с подоконника Декабрист. – Главное достоинство Африки – это кактусы. Правда, колючие кактусы – не то, что мы, лесные. Им предстоит ещё долго развиваться, прежде чем они сбросят колючки. Но язык флюидов они уже освоили».
«Почему вы плохо относитесь к людям?» – обиделась «царица природы». «Человек очень мало живёт. Он не успевает как следует развиться», – сурово пояснил Декабрист. «Людям недостаёт древности», – сердито добавил Тараканище. «Люди плохо организовали свои колонии», – наставительно произнёс Муравьидзе. «Они обижают Природу», – резюмировал Паучище и в знак протеста взобрался на стену. «А я людей люблю, – прослезилась сентиментальная мышка. – Они для нас стараются, готовят вкусную еду. Давайте примем Ларису в Большой Совет». «Для чего?» – рассердился Тараканище. «Для справедливости!» – воскликнула мышка Норушка. «А что она там будет делать, генацвале?» – искренно удивился Муравьидзе. «Представлять людей. Они ведь тоже живут в нашей квартире», – убеждённо пискнула Норушка. «Давайте голосовать», – рассудил по справедливости Декабрист. «За» проголосовали: Норушка – двумя лапками, Тараканище – тремя лапками, Декабрист – четырьмя листочками. «Против» проголосовал Паучище – пятью лапками. Муравьидзе воздержался. Большинством голосов Лариса была принята в Большой Совет. После чего на повестку был вынесен главный вопрос: почему Лариса стала понимать язык Природы? Большой Совет высказался по очереди. «Я не знаю», – призналась Норушка. «Я тоже не понимал по-русски, генацвали. Потом выучился и стал понимать», – объяснил Муравьидзе. «Не сравнивай муравьёв с людьми. Они не могут научиться», – не согласился грубый Тараканище. «Люди лучше, чем о них думают насекомые», – заявил Паучище с высоты своего положения. «Если бы Ларисе было сто лет, я бы ещё мог понять», – развёл листочками Декабрист. «Я знаю, но не скажу. Я ведь не член Большого Совета», – встала в позу рябина. «Зачем скрывать, генацвале? – примирительным тоном сказал Муравьидзе. – Если знаешь, говори». «Ладно, – пошла навстречу рябина. – Лариса пережила потрясение – и стала понимать язык Природы». «Разве так бывает?» – усомнилась Норушка. «Бывает, – подтвердила Лариса. – Одна женщина после операции заговорила сразу на трёх иностранных языках». «Мама идёт с мёртвыми гвоздиками», – зло прошуршала рябина. «Как – с мёртвыми?!» – ужаснулась Лариса. «Только люди могут дарить друг другу мёртвые цветы», – осуждающе произнёс Декабрист. «Они убирают паутину, чтобы я умер с голоду», – припомнил Паучище. «Они травят тараканов», – вставил Тараканище. У Ларисы от обиды задрожали губы. Но заплакать она не успела – в комнату вошла Мама. Она нежно улыбнулась дочери и протянула ей букет алых гвоздик. «Ножка не болит?» – озабоченно спросила Мама. «Совсем не болит, – уверенно ответила Лариса. – Можно снимать гипс». «Не так скоро», – предупредила Мама. «Зачем ты принесла мёртвые цветы?» – спросила Лариса. Мама округлила глаза и пощупала у дочери лоб. «Прохладный. У тебя головка не болит?» «Нет, – сердито сказала девочка. – Поставь цветы в воду». «Не понимаю: зачем мёртвым цветам – вода?» – не удержалась рябина. Ларисе стало стыдно, а Мама, конечно, ничего не заметила. Она взяла со стола вазу и пошла наливать воду. «А мне цветы понравились, – пискнула сердобольная мышка. – Я люблю чёрные гвоздики». «Но они – алые», – возразила Лариса. «Алых гвоздик не бывает, – уверенно сказала мышка. – Бывают чёрные и белые». Лариса широко открыла рот, а компетентная рябина всё расставила по своим местам: «Ты не слушай Норушку, она очень глупая. Она не различает цвета и уверена, что их не существует в Природе». Мышка надулась на рябину, как на крупу, а Лариса жалостливо предложила: «Хочешь, я угощу тебя сыром?» «Лучше – пирожными», – оживилась Норушка. «А я думала, что мыши любят сыр и книги». «Не такие уж мы глупые, – опять надула губки Норушка. – Книги надо читать, а не кушать». «А сыр?» «Моя прабабушка объелась сыром и умерла от несварения желудка. А у меня на него аллергия». «Она была такой обжорой?» «Моя прабабушка была почтенной и уважаемой мышью. Только люди почему-то запасали один сыр. Они всегда думают только о себе». «О ком же мы должны думать?» «О мышах», – сказала Норушка. «О пауках», – добавил Паучище. «О муравьях», – напомнил Муравьидзе. «О тараканах», – потребовал Тараканище. «От вас даже моль улетела», – возмутился Декабрист. «Чем же мы ей не угодили?» – полюбопытствовала Лариса. «У вас не осталось натуральной одежды. Бедная моль чуть не умерла с голоду!» – в сердцах воскликнула рябина. «У нас, между прочим, одежда, идентичная натуральной, – не сдавалась Лариса. – Ишь, какая цаца! Мы же едим пищу, идентичную натуральной». «Эту можно, – миролюбиво сказала мышка Норушка. – А вот с эмульгаторами не советую – она ядовитая». «Ничего с тобой не случится», – обозлилась Лариса. «С моей мамой уже случилось, – всхлипнула Норушка. – Она съела какао-порошок – и умерла». «И что же делать?» – растерялась Лариса. «Надо смотреть упаковку, – пояснила мудрая рябина. – Обычно там указан состав». «Хуже всего дело обстоит с генетически изменёнными продуктами, – печально сказал Декабрист. – О них никто ничего не знает. Только что я уловил флюиды, посланные моим двоюродным братом. Его накормили генетически изменённым удобрением – и на нём стали расти сливы».
Дискуссию прервала Мама, которая принесла воду – для гвоздик и ужин – для дочери. Лариса посмотрела на пудинг и спросила: «А вдруг он генетически изменённый?» Потом понюхала кефир и поинтересовалась: «А там нет эмульгаторов?» «Да что с тобой, доченька?» – не на шутку всполошилась Мама. «У меня потрясение», – объяснила Лариса. «У нас у всех потрясение, – напомнила Мама. – Может быть, вызвать участкового врача?» «Не надо врача. Лучше принеси из кухни изюм и шоколад».
Держа наготове угощение, Лариса прождала сестру до двух часов ночи. Девочка не заметила, как глазки слиплись и она провалилась в глубокий сон. Но уже через три часа Лариса проснулась от мышиной возни под софой. «Ты не даёшь мне спать», – захныкала девочка. «Я проголодалась», – жалобно пискнула Норушка. «Иди сюда, я дам тебе немного изюма», – тяжко вздохнула Лариса. «И шоколада», – попросила Норушка. Лариса ещё раз вздохнула и отломила кусочек шоколада. В комнату заглянул Папа: «Ты нас звала, доченька?» «Нет, меня мышка разбудила», – раздражённо сказала девочка. «Я сейчас принесу мышеловку», – засуетился Папа. «Нет, не надо мышеловку!» – закричала Лариса. «Конечно, не надо, если Мама не возражает», – растерялся Папа. «Я возражаю! – заявила лёгкая на помине Мама. – Грызуны – разносчики заразных болезней». «Вы злые! – захлебнулась рыданиями Лариса. – Это вы разносчики эмульгаторов!» Папа бросился успокаивать девочку: «Выпей водички, доченька. Я не буду ставить мышеловку». «И из бытовки убери», – потребовала Лариса. «Конечно, уберу», – пообещал Папа. «Всё-таки надо вызвать участкового врача, – озабоченно сказала Мама. – У девочки испортились нервы. На неё очень сильно подействовало потрясение». «Не надо врача, – возразила Лариса. – Просто я капризничаю, потому что хочу пирожных». «Я куплю тебе кучу пирожных, – улыбнулась Мама. – А через две недели снимут гипс, и ты сможешь сама покупать себе всё, что захочешь». «А другим тоже смогу?» – взволнованно спросила девочка. «Кому именно?» – полюбопытствовала Мама. «Понимаешь, вместе с нами в квартире живут мыши, цветы, муравьи, пауки и тараканы». «И тараканы?» – с отвращением повторила Мама. «О них надо заботиться, потому что они – тоже Природа». «О ком заботиться – о тараканах?» – взвилась Мама. Она подавилась словами и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Папа, как всегда, побежал за Мамой.
Лариса очень рассердилась на родителей. Она даже не смогла обрадоваться появлению Наташи. «Угощайся, пожалуйста», – раздражённо сказала девочка. «Что-нибудь случилось?» – участливо спросила младшая сестра. «Меня родители не понимают. Они не любят Природу». «Взрослые не могут понять детей», – грустно согласилась белка. «Мы с тобой друг друга понимаем, правда?» – просветлела Лариса. «Правда. Только у нас теперь разные жизни». «А что если нам объединить наши жизни?» «Это невозможно. Ты – человек, а я – белка». «Я тоже стану белкой». «Как?» «Умру и переселюсь». «А если ты переселишься не в белку, а, например, в крокодила или в лису?» Наташа вздрогнула и поджала пушистый хвост. «Я об этом не подумала», – огорчилась старшая сестра. «Я, конечно, не член Большого Совета, – заглянула в форточку рябина. – Но я вижу, что ты хорошая девочка. У каждого из нас своё место в жизни. Мы тут наговорили всякое про людей. Ты нас поменьше слушай. Каждый хотел бы переселиться в человека». «Я бы не хотел, – гордо возразил Декабрист. – Люди губят Природу». «А разве хищники не губят травоядных? Разве травоядные не губят растения? Так устроен мир. Это называется „естественный отбор“. И тут ничего не поделаешь», – поникла рябина. «Неужели ничего нельзя придумать?» – расстроилась Лариса. «Может быть, можно. Вся Природа ждёт и надеется на человека». «На человека?» – недоверчиво переспросила Лариса. «Конечно. Потому что он – самый умный». «Значит, я – самая умная?» – уточнила девочка. «Будешь, когда вырастешь. Но для этого надо много учиться». «Опять учиться. Все только об этом и говорят, – поморщилась девочка. – Вот белки не учатся. И ничего – живут себе припеваючи». «Учатся», – поправила сестру Наташа. «И ты учишься?» – засомневалась Лариса. «А как же… Только плохо», – призналась белка. «Ты поэтому такая грустная?» – наконец заметила старшая сестра. «Нет, я уже привыкла. Меня сегодня чуть лиса не съела». «Как?!» – ужаснулась Лариса. «Я плохо заметаю следы», – виновато сказала Наташа. «Я тебе помогу», – не задумываясь, предложила девочка. «Не поможешь. У тебя нет хвоста», – укоризненно заметила белка. «А мне не нужно заметать следы, – неожиданно вспылила Лариса. – Мне нужно научиться кататься на роликах». «Молодец девочка, – одобрила рябина. – Кто же защитит человека, если не он сам?» «А вы в лесу только учитесь и работаете?» – задумчиво спросила Лариса. «Нет, конечно. Через месяц в Серебряном Бору будет большой маскарад. Только… наверно, без меня». «Это ещё почему?» – разволновалась Лариса. «У меня не получается гнездо. Комиссия никак не хочет его принять. Думаю, что меня накажут и не пустят на маскарад». «Надо что-то делать», – твёрдо заявила Лариса. «Я здесь бесправная иноземка, – не преминула съязвить рябина. – Но я всё-таки скажу: пора собирать Большой Совет».
«Мы уже советуемся», – подал голос Тараканище. «Я считаю, что все обитатели квартиры должны отправиться в лес на помощь Наташе», – предложил Паучище. «Зачем так много, генацвале? – возразил Муравьидзе. – Дома тоже есть дела. На мой взгляд, достаточно десяти муравьёв, пятнадцати пауков, тридцати тараканов…» «И одной мышки», – напомнила о себе Норушка. «Я буду посылать флюиды», – вступил в дискуссию Декабрист. «Я вам так благодарна!» – растрогалась белка и побежала готовить ветки для гнезда. «А где вы найдёте столько тараканов?» – спросила Лариса. «В квартире, конечно. Нам чужих не надо. Ты не волнуйся: я отберу самых лучших», – успокоил девочку Тараканище. Лариса закусила язык, чтобы не сказать лишнее. Пока она молчала, комната заполнялась пауками, муравьями и тараканами. «Я тоже хочу помогать», – сказала девочка. «На костылях от тебя мало пользы, – заметил Декабрист. – Мы из комнаты будем посылать флюиды».